Ни в одной французской кладовой не обнаружишь такого расточительного и разнообразного количества остатков пищи и продуктов, какое встречается в английских домах, хотя англичане и кажутся более предусмотрительными. Во французской кладовке нет ни одной из тех глиняных плошек с засохшей половинкой булки, а ведь нет ничего хуже, чем полное отсутствие хлеба. Здесь не встретишь ненакрытых тарелок с порциями холодного мяса, застывшей жирной брюссельской капустой, россыпей серовато-синего картофеля и дрожащих кусочков шоколадного бланманже.

«Хватит на день» — таков был девиз Мелани, которая никогда не оставляла ни кусочка для полуночных вурдалаков. Все, что дядя и племянник добыли в результате своего рейда, была упаковка сухого печенья, которое всегда присылали для Джой с Пикадилли, один сливочный сырок, завернутый в фольгу, и баночка креветочной пасты.

— Поедим на кухне, да?

Сейчас огромная кухня Мелани в цокольном этаже была единственным помещением на вилле, где не сохранился аромат духов и пудры мадам Жанны. Здесь царили запахи поля, цветущих трав и отличного кофе. Белые и голубые кафельные плитки на полу были безукоризненно чистыми, безупречно блестели фарфоровые, стальные и медные кухонные принадлежности на полках огромной плиты — этого французского алтаря. С военной точностью рядами выстроились кастрюли из жаропрочного стекла, фарфоровые кувшины, банки, украшенные большими синими буквами: «Кофе», «Рис», «Сахар», «Пряности» и прочее. Отмытый добела, как сплавной лес на севере Шотландии, блестел большой пустой стол, на который уселся Персиваль Артур, жадно поглощая печенье и сея град крошек вокруг, пока Рекс Траверс заваривал чай в электрическом чайнике.

Английский чай, даже без молока, оставался бодрящим напитком. Рекс, бывалый старый служака, в ожидании, пока чай настоится, повернулся опять к Персивалю Артуру и мрачно подумал, как мальчик воспримет… ну, скажем, семейные новости. В каких-то вещах он был еще ребенком, в других — слишком взрослым. Большинство людей давали ему семнадцать лет. Рекс посмотрел на эту длинную тощую фигуру на столе, покачивающую жеребеночьими конечностями, на голову со светлыми взъерошенными волосами, усеянными «сором» с эвкалипта, на это детское жующее и чавкающее лицо, на эту чувствительную, грязную руку, которая сейчас шарила в жестяной коробке с печеньем.

— Послушай, рукава тебе только до локтей. Ты явно вырос из плаща.

— Я знаю. Джой собиралась попросить новый плащ для меня. Единственное утешение, что здесь, похоже, никогда не бывает дождей. Она считает, что с плащом можно подождать, пока я не вернусь на рождественский семестр в Мьюборо. А не мог бы я иметь шикарный серо-коричневый плащ свободного американского покроя с поясом, как у графа? Джой находит это достаточно стильным. А сейчас мода диктует темно-голубые или серые тона. Но рождественские каникулы я проведу здесь.

— Надо подумать.

Рекс горестно размышлял, в каких неблагоприятных условиях окажется мальчик, когда не будет здесь Джой, и это на его каникулах! Конечно, у него уйма друзей, всяких знакомых для развлечений. Мери могла, например, взять на себя заботу о его гардеробе, как и раньше. К середине сентября он вернется обратно в свою привилегированную частную среднюю школу, к привычному укладу жизни и к ее идеалам, цель которых как будто заключается в том, чтобы держать парня в эмоциональном холодильнике, пока ему не исполнится двадцать лет! (Рекс страстно мечтал, чтобы самому вернуться в Англию.) Хотя бы ради мальчика, но там его ждала пустота. Никогда не будет больше таких каникул, как в этот раз.

— Вот твой чай, старина.

«Больше не будет у Персиваля Артура веселого, смягчающего, облагораживающего общения с этой хранительницей домашнего очага, которая, куда ни шло, могла сойти скорее за старшую сестру, нежели за молодую тетю, приобретенную в результате так называемого фиктивного брака!.. Он мог бы стать настоящим и счастливым браком, — подумал Рекс, начав расхаживать по кухне с чашкой в руке (шаг, еще шаг, поворот), — если бы не появление здесь этого проклятого типа».

Лампа без абажура ярко светила на Персиваля Артура, который сидел как раз под ней. Глотнув чая, он прямо с набитым ртом задал неожиданный вопрос, прервав размышления дяди:

— Дядя Рекс! Когда этот зануда собирался уехать отсюда?

— Который?

— Зануда Форд.

Рекс заставил себя заметить, что было бы более вежливым назвать просто «мистер Форд».

— Когда он уезжает? Это все, что я хочу знать, — безапелляционно заявил мальчик. — Он привез Джой обратно из казино. Я видел, как они вошли в дом. Он оставил свой «Крайслер» у ворот. Я ждал, когда он уберется отсюда. Но он снова забрал Джой с собой после того, как проторчал здесь целую вечность!

— Он переговорил со мной, — коротко произнес Траверс.

— Хорошо, кому он нужен? Вам — нет, мне — нет. И я знаю, Джой тоже не нужен.

— Если ты закончил пить чай, — сказал Траверс раздраженно, — тебе лучше отправляться спать.

Персиваль Артур спрыгнул со стола, стряхивая со своего плаща оставшиеся крошки. Но идти спать он еще не собирался. «О, нет, довольно», — он необычайно решительно тряхнул взъерошенной белокурой головой. Оставались вопросы, которые ему хотелось разрешить. Он сделал шаг ближе к дяде, бросил пристальный взгляд на скрытное, печальное и усталое лицо.