Нет, ну как можно так наивно спрашивать?

– В смысле сними футболку, никакая любовь к закрывшемуся рынку не поможет тебе стать ближе к нему через одежду.

Руки его сжались в кулаки. Ну-ну, зачем же так явно? Чувства надо скрывать до последнего. А лучше вообще не показывать никому и никогда.

– Ты забываешься, – более-менее спокойно произнес он.

– Это ты преувеличиваешь свою важность, – наклонилась к нему, опираясь лицом на руки. – Неужели оскорбления – всё, на что ты способен? Ну так тебе далеко до моего уровня. Ты бьешь по тому, чего боятся или что скрывают твои знакомые, а я девочка деревенская, простая, меня заумными словечками не возьмешь.

Встала, со скрипом отодвигая стул – наконец все перестали делать вид, что не прислушиваются, и повернулись в открытую, – подхватила сумку, понесла поднос на кухню. На выходе меня догнал голос.

– Ты пожалеешь, что решила отвечать мне. Я сделаю так, что ты сбежишь отсюда.

Усмешка вышла горькой, впрочем, я стояла спиной, так что никто ее не увидел. Никуда я не сбегу. И не потому, что такая уж сильная, а потому, что некуда мне бежать. Некуда…

Плеча коснулась рука, я развернулась к Алессандре, но она смотрела на Алекса.

– Только тронь ее, Корнеев, – хладнокровно, даже равнодушно произнесла она. – Не у одного тебя родители имеют деньги и власть.

– Родители? – мое соло не закончилось, пришло время изумлению. – О, Алекс, так ты собирался отца привлечь! А я то думала, собственными силами справишься… Надо же, какая ошибка с моей стороны…

Последний аккорд сыгран, пора уходить. Я обеспечила себе наиболее честные условия войны. Хотя какая война? Сражаться против кого? Алекса? Глупо. Сейчас важна учеба, и ничего больше.

Мы с Сандрой шли молча, так же в тишине разошлись на пары. Главное, убедить себя, что такой вариант развития событий меня не волнует. Не вышла дружба на века, ну и что? Плевать.

Самовнушение – великая вещь.

22 марта

Каменная леди, ледяная сказка, вместо сердца – камень, вместо чувства – маска, и что? Больно все равно!

Вопреки намерениям наплевать, вчера всплакнула, но списала на запоздавший ПМС. Это объяснение устраивало меня куда больше других возможных. Подбадривая себя размышлениями ни о чем, вышла, закрыла дверь на ключ и пошла учиться.

На улице знакомая физиономия. Решили начать с самого утра? Фигово. Целый день эмоционального прессинга меня не устраивает. Решила проигнорировать Арчи.

– Хельга, постой.

Разумеется, не стала останавливаться. Но через несколько шагов меня схватили за руку.

– Я просил постоять! – рявкнул он.

– Серьезно? Я не слышала. Что хотел?

– Поговорить.

– Мм. Ну так говори.

– Тебе нужно извиниться перед Алексом.

Я даже остановилась от неожиданности.

– Что, прости?

– Вчера, когда ты бросила ему вызов, ты пошла против всего универа. Пойми, Алекс – король, его мнения спрашивают все старшекурсники, для младших он почти бог, да под него даже преподаватели некоторые подстраиваются! Он красив, богат, популярен, а его семья имеет огромные связи. Если он захочет, то просто сотрет тебя с лица Земли.

– Даже так, – позволила себе улыбку. – Решил предупредить меня? Напрасно. Это я и без тебя знаю.

– Тогда какого черта?!

– Какого черта что? Не склонилась перед ним? Не позволила себя унизить? Или какого черта пустила в свою жизнь?! – осознав, что повысила голос, заговорила медленнее и тише. – Я год отучилась в этом институте без проблем, пока не появились вы. Вас просил кто-нибудь вмешиваться? Я не просила. Всего-то и требовалось, что оставить меня в покое и забыть. Но нет, вы решили, что осчастливите меня своим присутствием, а потом избавитесь, как от надоевшей игрушки! Черта с два, Арчи. Я потеряла возможных друзей, но отсюда не уеду.

И пошла дальше. Держись, Хельга, ты сильная, справишься. И не с таким справлялась. Что тебе слова? Пока нога не беспокоит, жизнь прекрасна.

И как раз этот момент она выбрала, чтобы заявить о себе. По глупости, я надела сегодня обычные спортивные кроссовки с тонкой подошвой и, не глядя на дорогу, наступила на камушек. Стопу прострелило болью, я невольно вскрикнула и остановилась, поднимая левую ногу и делая вращательные движения, чтобы успокоить ее. Из глаз брызнули слезы, не только от боли, но и бессилия. Однако не успела истерика заявить свои права, как подоспел Арчи. Не спрашивая, поднял меня на руки – я уцепилась за его шею, вытирая лицо о куртку, и отпустила, только когда он посадил меня на скамейку и положил мою ногу себе на колени. Снял кроссовок, и…

– Что ты делаешь? – спросила испуганно, но он уже с силой надавил на стопу костяшками пальцев. Слезы хлынули повторно, на этот раз точно от боли. Вырываться не стала, потому как знала, что массаж – лучшее средство, а его рука хоть и причиняла боль, но нажимала методично и равномерно на всю поверхность стопы. Профессионально.

– Сейчас станет лучше.

И стало. Резкая боль исчезла, а к более мягкой я привыкла. Вытащила из кармана куртки платок, вытерла слезы, отводя глаза от его лица, и решительно дернула ногой. Он отпустил. Я склонилась, запихивая ее в кроссовок, про себя ругаясь нехорошими словами и обзывая себя дурой и похуже. Носила бы туфли и бед не знала, так нет же, захотелось надеть что-то нормальное! Надела, ага, идиотка долбанутая.