– Чего ты переживаешь? Ты же почти бессмертен? – пожал плечами Вейрер.

– Вот именно, что «почти»… а если мой противник серебряным оружием воспользоваться вздумает? – пробурчал я.

– Так вызвали-то на дуэль тебя, значит, ты и выбираешь оружие! – напомнил Мэртокс.

– Точно! – вскинулся я. – Как же я об этом не подумал-то? Я выберу в качестве оружия магию, и пусть мой противник найдет закон, который это запрещает!

Противник, разумеется, такого закона не нашел. Поорал для острастки, что так нечестно, и начал о чем-то шушукаться с представителем комиссии, которая принимала решение по поводу законности данной дуэли. После долгих и упорных переговоров было решено, что мой противник может выставить вместо себя другого человека. Дело было за мной – поскольку подобных прецедентов не было, я вполне мог оспорить данное решение. Вот только я не стал этого делать. А зачем? Если эльфы все-таки найдут способ принудить меня к дуэли на мечах (шпагах), я воспользуюсь этим самым прецедентом и тоже выставлю вместо себя кого-нибудь другого. Вейрера, например. Сильно сомневаюсь, что после этого еще хоть кто-то захочет со мной связываться.

– Андрей, я в тебя верю! – раздался из-за моей спины до боли знакомый голос.

Я закатил глаза, а Вейрер и Мэртокс расплылись в ехидных улыбках. Ну конечно же! И как я мог забыть о цветочном эльфе? Можно было не сомневаться, что он притащится смотреть на мою дуэль. А я-то уже почти поверил, что Дитрейн, наконец, успокоился и нашел себе какой-нибудь другой объект для влюбленности. Ага, как же! Мечта, убей себя об стену! Я тяжко вздохнул, обернулся и… невольно нахмурился. Что-то с цветочным эльфом было не так. И поначалу я никак не мог понять, что именно. Мне понадобилось несколько минут, чтобы осознать то, что я вижу. А уж после того, как я, наконец, осознал, я буквально сложился пополам от дикого хохота. Причем так, что чуть не упал. Я угорал, схватившись за живот, утирая слезы и совершенно не контролируя себя. Нет, а как я должен был отреагировать на то, что этот придурок… накрасился?! Реснички подвел, губки намалевал, патлы свои длинные светлые по плечам распустил и смотрит на меня нежным взглядом. Ох, если бы это не было так смешно, словил бы эльф еще один удар в челюсть. Как есть словил бы.

Я честно пыталась убедить Дитрейна, чтобы он успокоился насчет Андрея. Ну не светит эльфу ничего с этим магом, не светит. Однако мой драгоценный друг слушать меня не желал. Едва только прослышав о дуэли, он тут же поскакал на место события, вытащив свою самую нарядную одежду и накрасившись. Дескать, в таком виде он кого угодно соблазнит. Ну… раньше я бы с ним согласилась. Однако после того, как я немного пообщалась с Андреем, мое мнение кардинально изменилась, и я отдала Грейгору проигранный золотой. Капитан стражи тут же предложил другое пари – дескать, Дитрейн не соблазнит Андрея и в течение года, но я больше спорить не стала, поскольку и сама была того же мнения.

Реакция мага на Дитрейна была несколько неожиданной. Он не соблазнился и не разозлился. Он ржал до слез. Бедный цветочный эльф обиделся насмерть и ушел сочинять очередную балладу о несчастной любви. Если бы я была уверена, что всё этим и закончится, я бы не стала переживать, но… я слишком хорошо знала Дитрейна! Он явно не собирался сдаваться. Честно говоря, меня это несколько беспокоило. Андрей успел прославиться как довольно сильный маг и весьма бесцеремонный нелюдь. Чего только стоила его авантюра с эльфийкой! Поэтому было вполне вероятно, что и с Дитрейном он церемониться не будет – возьмет и проклянет, и докажи потом, что это он виноват!

– Чего это наш Дитрейн сбежал с поля битвы, не дождавшись окончания дуэли? – усмехнулась Линелина, которая пришла полюбоваться на дуэль с нами за компанию.

– Ты когда-нибудь слышала, что бывает с цветочными эльфами от безответной любви? – неохотно поинтересовалась я.

– Ну, только в легендах. Дескать, сохнут они, чахнут и могут даже совсем погибнуть. Но это же чушь! Во-первых, цветочные эльфы сами не способны влюбиться насмерть, а во-вторых, ты когда-нибудь видела, чтобы эльфу не ответили взаимностью?

– Видела, - вздохнула я. – И боюсь, наш Дитрейн действительно может зачахнуть.

– Андрей? – догадалась Линелина. – Дитрейн влюбился в Андрея? Это смешно!

– Смешно? От энергетического потенциала эльфа осталось меньше половины! – разозлилась я.
– Если Дитрейн не прекратить страдать по этому магу, то точно зачахнет!

– Хм… а нельзя как-нибудь Андрея… заставить полюбить эльфа? – нахмурилась Линелина.
– Насколько я знаю, они ведь даже целовались однажды!

– Угу. Целовались. Только Андрей был настолько пьян, что даже не понял поначалу, с кем именно он целуется. А потом Дитрейн получил удар в челюсть и снес мою этажерку с фарфоровой посудой! И я не знаю что делать. Андрей в принципе не приемлет идею постельных отношений между мужчинами, она внушает ему такое отвращение, что даже я это чувствую! Что уж говорить об эльфе?

– Да уж… и угораздило Дитрейна. Честно, я просто не могу его понять. Что он нашел в этом Андрее? – удивилась Линелина. – Во-первых, он нежить. Проще говоря – труп. Бе-е-е! А во-вторых, слишком много хорошего о себе думает.

– Андрей красивый парень, - возразила я.
– Для бывшего человека даже слишком. И маг сильный. Но я бы тоже никогда не смогла в него влюбиться. Своим поведением он просто отталкивает. Ленивая небрежность, отрешенность, циничное восприятие мира, легкая усталость во взгляде… ему на всё наплевать. Ему совершенно не нравится мир, в котором он вынужден жить, а представители некоторых рас вызывают у него омерзение. С которым, правда, надо отдать ему должное, он пытается бороться.

– А Дитрейн, я так понимаю, не хочет мириться с тем, что его не любят? – догадалась Линелина. Я кивнула. – Знаешь, Шанси, я, конечно, понимаю, что ты испытываешь к этому эльфу нежные чувства, но… ты не права. Я полагаю, что Дитрейн страдает не от неразделенной любви, а оттого, что ему, в кои то веки раз, отказали. Причем в резкой форме.

– Может быть, - согласилась я, с интересом глядя на то, как Андрей (без особого труда) справляется со своим противником. – Дуэль получилась на редкость скучной. Пойдем?