И еще, она день ото дня хорошела. Носила, распустив до плеч, свои пышные рыжие волосы. Фигура у нее стала грациознее, а щиколотки напоминали чем-то хрупкость летучей мыши. Своим лбом, где волосы были выщипаны поверху, подчеркивая овал лица, и своевольным профилем она несколько напоминала дам на ренессансных картинах. Словом, не стоит удивляться, что она нравилась мужчинам.

Ну а я? Семнадцати лет считала себя дурнушкой, хотя задним числом должна заметить, что это вовсе не соответствовало истине. Но вот ни блеска, ни шарма во мне не было, так оно осталось и по сей день.

День, когда произошло несчастье, начался как все обычные дни. Эта черная пятница в сентябре. Еще сияло не по-сентябрьски теплое солнце, и день показался нам золотым. Благодаря перспективе провести конец недели у воды мы с Корой вернулись из гимназии в отличном настроении. Мать Коры по обыкновению куда-то уехала, отцу предстояло перед началом нового семестра уладить некоторые организационные проблемы в университете. Свою мать я успела предупредить накануне что после занятий пойду к Коре и вернусь вечером. Мы наскоро приготовили себе еду – корнфлекс, молоко и бананы. Кора дала мне свое бикини, и мы поехали автобусом к открытому бассейну, расположенному прямо в лесу. Народу было полно. В Италии кожу моей подруги до того усыпало веснушками, что на расстоянии она казалась совсем смуглой, тогда как я выглядела бледновато. Разумеется, на своих полотенцах мы никогда не лежали в одиночестве. Птичка Кора выглядела так соблазнительно, что селезни, павлины и петухи к нам так и летели.

В пять появился Карло. На его бритых ногах отросли волосики, они торчали как щетина. Он несколько раз прыгал с вышки и, должно быть, очень переживал, что Кора даже и не глядит в его сторону. Но когда он с тремя стаканчиками мороженого появился возле наших лежаков, она вдруг преобразилась, стала шутить исключительно с ним, так что два поклонника, преданно натиравшие ей спину маслом для загара, поспешно отступили. Я съела мороженое и ушла плавать, причем не торопилась вылезать на берег. Потом долго беседовала с Гретой, которая сидела на травке и читала. Пока Кора давала свое представление, я не очень хорошо чувствовала себя в роли статистки, особенно потому, что подруга обрушивала всю силу своего обаяния на моего родного брата.

Пришло время собираться домой, мы с Корой собрали вещи, отнесли мусор в урны. Карло хвастливо сообщил, что на парковке нас ждет сюрприз. Я сразу Догадалась: там он оставил машину, которую взял напрокат.

Корнелия изобразила крайнее любопытство. И впрямь, там оказался не первой свежести гоночный автомобиль, принадлежавший ранее шалопутному брату его бывшего одноклассника. Карло распахнул перед нами дверцу. Я понимала, что, приди я сюда одна, братец захлопнул бы дверцу перед моим носом и заставил бежать вдогонку. Короче, мы доехали гораздо быстрее, чем в душном автобусе.

Кора, разумеется, сидела впереди. Карло вел машину бездарно. Его опыт ограничивался уроками вождения, которые он брал, когда ему было восемнадцать. Но он изображал бог весть что, и была на нем распахнутая шелковая сорочка красного цвета, а еще зеркальные очки. Сигарета небрежно торчала в уголке рта, сиденье было сдвинуто далеко назад. Когда он на манер плейбоя сидел рядом с Корой и выпендривался, объясняя ей, как можно выжить максимум из этой колымаги, я охотно съездила бы ему по кумполу. Без всякого приглашения он тоже зашел к Коре домой, утверждая, что должен еще раз поглядеть на наш двойной портрет.

– Прелестная картина, – сообщил он фальцетом.

Я не собиралась разглядывать работу отца вместе с ним и с Корой, поэтому вышла на кухню попить минеральной воды. Когда минут через десять я вернулась из кухни, они сидели на Кориной кровати, прижавшись друг к другу, и смолкли, едва я вошла: ситуация, которую мне уже не раз приходилось переживать, когда разговаривали мать и Карло.

– А теперь мне пора домой, – сказала я ледяным голосом, – идем, Карло.

– Прогуляйся пешочком, серый мастодонт, – ответил он, – я никуда не ухожу.

Кора промолчала, на меня даже не глянула и взяла себе одну из сигарет Карло.

Я с грохотом захлопнула входную дверь. Уже успела дойти до дома, а ярость не улетучилась, напротив, разгорелась ярким пламенем, когда я вдруг спохватилась, что оставила у Коры свою школьную сумку, а мне позарез нужна была для реферата биография Гете.

Потом я часто задавала себе вопрос, а так ли мне была необходима биография Гете, ведь я почти дописала реферат. Почему я не могла просто позвонить и попросить Карло, когда он пойдет домой, захватить с собой мой портфель? Вероятно, какое-то чувство заставило меня придумать предлог, чтобы вернуться. Я не желала, чтобы мой брат и моя лучшая полдруга сидели на одной кровати под картиной отца, мысль о таком душевном согласии причиняла мне боль.

Снова оказавшись перед домом семейства Шваб, я поняла, что вернулась напрасно. Кора подумает, что я ревную и подглядываю за ней. А вот что подумает мой брат, мне было совершенно безразлично. Прокатная машина по-прежнему стояла перед соседским гаражом.

Позвонить, что ли? Какое-то время я в растерянности постояла перед дверью, потом юркнула в садовую калитку, так как знала, что дверь веранды часто оставляют отпертой для собаки, и я могла бы через зимний сад прошмыгнуть в переднюю, где и взяла бы 'свой ранец. А интересно, мне и вправду был нужен только ранец? Или я хотела их подслушать, разозлить Карло, помешать? А может, мною двигало недоброе предчувствие…