Грей Барлоу смотрел на нее с дивана, напряженно подавшись вперед и широко распахнув глаза, полные недоумения. Если бы он сидел в театре, то непременно поаплодировал бы столь длинной и прочувствованной речи, произнесенной не только без единой запинки, но и с неподдельным пафосом. Но то, что вызывает восторг, будучи произнесенным со сцены, в быту чаще всего выглядит нелепым и смешным.

К чести Грея, он постарался побороть свое ошеломление, помня, что перед ним стоит очень юное, толком не знающее жизни и потому отчаянно чистосердечное создание.

Он принял из ее рук чашку кофе и постарался лишь пресно произнести:

— Вам с непривычки мой образ жизни показался слишком сложным. К тому же добавились моя неповоротливость и раздраженность, вызванная травмами... У вас, Соф, еще будет возможность убедиться, что жизнь руководителя корпорации не очень сильно отличается от жизни трудолюбивой домохозяйки. Той тоже очень многое приходится держать под контролем.

— Дай-то Бог, — участливо отозвалась девушка. — А пока я о вас позабочусь, — пообещала она и отхлебнула кофе.

— Вы усилили сигнал телефона? — с трудом сдерживая смех, поинтересовался Грей Барлоу.

— Первым делом, сэр! — отчиталась София. — Скажите, пожалуйста, чего бы вам хотелось на ужин?

— Об этом позднее, Соф. Сначала я хотел бы уточнить по поводу сообщений на автоответчике...

— Нет, давайте сначала определимся с ужином! — настояла девушка.

— Ну, что ж, давайте, — кротко отозвался он, снисходительно улыбаясь. — Соф, я затрудняюсь назвать что-то конкретное, поскольку не являюсь знатоком гастрономии. Предлагайте вы.

— Что вы скажите насчет запеканки? Она бы могла готовиться, не мешая моим прочим делам.

— Полностью полагаюсь на ваш вкус, мисс Гейбл. Отведав вашего итальянского супа, я уверен, что ничем не рискую.

До самого позднего вечера Грей Барлоу напряженно трудился сам и не позволял расслабиться своей молоденькой помощнице. С одной стороны, София радовала его своей восприимчивостью и исполнительностью, с другой — шокировала какой-то детской чистосердечностью, помноженной на невероятную убежденность в собственной правоте. В общем, девушка оказалась до смешного наивной идеалисткой. Однако Грей от смеха воздерживался. Он вообще старался воздерживаться от проявления каких бы то ни было чувств. Для него эмоциональная непосредственность всегда была свидетельством незрелости. И если для такой чистой девчушки, какой, безусловно, являлась София Гейбл, подобное поведение было не только простительным, но и естественным, то для человека его ранга и возраста все это находилось за гранью допустимого.

София сидела за его столом, за его компьютером, на его кресле, стучала бойкими пальчиками по его клавиатуре, в то время как Грей, расположившись на диване напротив нее, диктовал очередное деловое послание одному из своих партнеров.

Допечатав до конца абзаца, девушка предостерегающе подняла указательный пальчик вверх и распорядилась:

— Здесь прервемся! Мне нужно проверить, как там запеканка.

— Мисс Гейбл, — дисциплинирующе строго отозвался Грей, не привыкший к такому поведению со стороны подчиненных.

— Никаких мисс Гейбл! — категорически осадила его девчушка с чудной прической, которая уж никак не укладывалась в рамки его представлений о женской красоте и моде. — Так мы останемся без ужина, это раз. А во-вторых, я, к вашему сведению, не случайно определила рацион. Я выбираю блюда с повышенным содержанием витамина D, который сейчас вам крайне необходим. Равно как и витамин Е. А для того, чтобы донести их до организма, необходимо четко соблюсти рецептуру... И, мистер Барлоу, не забывайте, что я человек, — тоненько добавила она. — И от моего организма время от времени поступают сигналы, которые невозможно игнорировать, как вы игнорируете звонки ваших многочисленных мачех.

Грей Барлоу никак не ожидал такого поворота. В конце концов он решил, что девушке надо отлучиться в туалет, поэтому не стал возражать.

— Хорошо, объявляю перекур. Хотя обидно делать перерыв, когда до конца работы осталась самая малость, — только и произнес он в ответ на это.

Но за «самой малостью» следовал ужин, а это означало, что друг Альфред еще долго будет оставаться без корма, без ласки, без выгула, в полном одиночестве в чуждой ему обстановке. София не могла так поступить со своим другом, к которому питала особо трепетные чувства за его нечеловеческое смирение и удивительно легкий нрав. И это при недюжинном уме и сообразительности Альфи!

— Я не курю, мистер Барлоу, — тихо сказала София, уходя. — Я имела в виду другие потребности организма. Если бы я начала курить, мои сестры убили бы меня.

— Не думайте, что я вас не понял, Соф, — рассмеявшись-таки, отозвался Грей.

— И как же там наша запеканка? — спросил он, когда она вернулась четверть часа спустя.

— Просила передать вам привет с наилучшими пожеланиями, — находчиво ответила девушка. — С нетерпением ждет вас к ужину.

— Вероятно, с таким же нетерпением, с каким я ждал вас, чтобы нам закончить наконец на сегодня работу. Меня даже успела посетить мысль, что вы собрали вещи и покинули меня на произвол судьбы.