— Я и не сомневалась, что вы поспеете, — сказала Таппенс. — Мне надо было только подольше тянуть. Я уже собиралась сделать вид, что готова во всем сознаться, но увидела, что дверь открывается. Поразительно другое: именно в этот миг меня словно осенило и я поняла, какой дурой была все это время.

— Как же ты догадалась? — спросил Томми.

— «Гуси, гуси, вы куда?» — выпалила Таппенс. — Когда я бросила эту фразу капитану Хейдоку, он буквально побагровел и уж, конечно, не потому, что я ответила и глупо и грубо. Нет, я сразу сообразила, что для него эти слова что-то значат. А, кроме того, на лице Анны было точь-в-точь такое же выражение, как у той польки. Ну, тут я, понятно, вспомнила царя Соломона, и все встало на свое место.

— Вот что, Таппенс, — с отчаяньем воскликнул Томми, — если ты не перестанешь говорить загадками, я сам застрелю тебя. Скажи на милость, что встало на свое место? И при чем тут царь Соломон?

— Неужели ты не помнишь, как к Соломону явились две женщины с ребенком и каждая утверждала, что это ее ребенок. «Прекрасно! — ответил Соломон, — Рассеките его пополам». Та, что лишь притворялась матерью, воскликнула: «Рубите!», но настоящая мать сказала: «Нет, пусть лучше он достанется другой». Понимаете, она не могла допустить, чтобы убили ее дитя. Так вот, в тот вечер, когда миссис Спрот застрелила польку, вы все решили, что она лишь чудом не попала в Бетти. Уже тогда мне следовало все понять. Будь это ее ребенок, она никогда не рискнула бы выстрелить. Такая смелость означала лишь одно: Бетти — не ее дочь. Поэтому она и убила ту женщину.

— Зачем?

— Затем, что матерью девочки, несомненно, была Полонская, — дрогнувшим голосом ответила Таппенс. — Несчастная, затравленная эмигрантка, без гроша в кармане, она с благодарностью согласилась на то, чтобы миссис Спрот удочерила Бетти.

— Но с какой стати было миссис Спрот удочерять девочку?

— Маскировка! Тонкий психологический расчет! Никто ведь не предположит, что матерая шпионка, выполняя задание, впутает в это дело своего малыша. Поэтому я и сбрасывала со счетов миссис Спрот. Да, да, именно из-за ребенка. Но родная мать Бетти только и мечтала, как бы вернуть себе девочку. Она раздобыла адрес миссия Спрот, приехала сюда, долго слонялась вокруг дома и, дождавшись удобного случая, выкрала ребенка. Миссис Спрот, разумеется, чуть не сошла с ума: ей надо было любой ценой предотвратить вмешательство полиции. Тогда она написала записку, сделала вид, что нашла ее у себя в номере, и вызвала на помощь капитана Хейдока. А потом, когда мы настигли несчастную польку, решила избавить себя от лишнего риска и застрелила ее. Она не просто умела обращаться с оружием — она была первоклассным стрелком. Да, она — убийца, и мне ее нисколько не жаль. Были еще два обстоятельства, — помолчав, продолжала Таппенс, — которые могли бы навести меня на верный след. Во-первых, сходство между Вандой Полонской и Бетти: недаром эта женщина мне все время кого-то смутно напоминала. И, во-вторых, нелепая игра со шнурками от ботинок, затеянная девочкой. Гораздо логичнее было предположить что Бетти подражает не Карлу фон Дайниму, а своей мнимой матери. Но как только миссис Спрот заметила, чем занимается ребенок, она подбросила в номер Карла разные подозрительные вещи. Самой опасной среди них был шнурок, пропитанный симпатическими чернилами. Она ведь знала, что мы непременно обнаружим эти улики.

— Очень рад, что Карл оказался невиновен, — перебил жену Томми. — Он мне нравился.

— Надеюсь, его не расстреляли? — спросила Таппенс.

— С Карлом все в порядке, — ответил мистер Грант. — Кстати, на этот счет у меня есть для вас маленький сюрприз.

— Как я счастлива за Шейлу! — с просветлевшим лицом воскликнула Таппенс. — Какими же мы были идиотами, подозревая миссис Перенну!

— Она действительно имела отношение к Ирландской республиканской армии, но и только, — пояснил мистер Грант.

— Кое-какие подозрения я питала насчет миссис О'Рорк, а одно время даже насчет супругов Кейли.

— А я подозревал Блетчли, — признался Томми.

— Подумать только! Все это время рядом с нами была истинная преступница — бесцветная миссис Спрот, а мы ее считали лишь… матерью Бетти.

— Я бы не назвал ее бесцветной, — поправил мистер Грант. — Очень опасная женщина, превосходная актриса и, к сожалению, англичанка по национальности.

— В таком случае меня не восхищает даже ее ловкость — она работала не на свою страну, — отозвалась Таппенс и обратилась к мистеру Гранту:

— Вы нашли то, что искали?

— Да. И содержалось это в потрепанных детских книжках.

— В тех самых, которые Бетти называла «похими»? — вскричала Таппенс.

— Они в самом деле плохие, — сухо согласился мистер Грант. — «Маленький Джек Хорнер» скрывал в себе весьма полные сведения о дислокации нашего флота, «Джонни Хед в воздухе» — такие же сведения об авиации, «Человечек с ружьем», в соответствии с названием, — о наземных силах.

— А «Гуси, гуси, вы куда?», — полюбопытствовала Таппенс.

— После надлежащей обработки реактивом в книжке был обнаружен сделанный симпатическими чернилами полный список высокопоставленных лиц, собиравшихся помочь немцам при вторжении. Среди этих лиц оказались два начальника полиции, один вице-маршал авиации, два генерала, директор военного завода, министр, ряд старших полицейских офицеров, командиры гражданской обороны и всякая мелкая, сошка — армейские офицеры, моряки, а также сотрудники нашей Секретной службы.

Томми и Таппенс остолбенели.

— Невероятно! — выдавил Томми.

Грант только покачал головой.

— Вы недооцениваете немецкую пропаганду. Она играет на том, что сидит в тайниках души — на честолюбии, на жажде власти. Все, кого я назвал, готовились предать свое отечество не ради денег, а из своеобразной мании величия. В других странах было то же самое — мания величия и стремление к личной славе. Надеюсь, вы понимаете, что при поддержке таких людей, которые бы отдавали противоречивые приказы и путали все наши карты, вторжение наверняка увенчалось бы успехом.