– Джафар? – спросил полковник.

Проводник отреагировал на свое имя и в подтверждение ткнул себя пальцем в грудь.

– Турумтай скоро подойдет. Через час, – Владимир Алексеевич постучал пальцем по часам, потом показал проводнику один поднятый палец. – Через час. Понял?

Проводник кивнул и сказал что-то на своем языке, но интонация говорила о том, что он понял.

– Василий Юрьевич, оставим его в покое. У Джафара горе. Будем уважать его чувства. Может быть, выкопать для собаки могилу?

– Здесь копать бесполезно, одни камни. Если только склеп выложить... Но он должен лучше нас знать, что делать с собакой. У них свои обычаи.

– Тогда будем отдыхать. Свободное время тоже нужно использовать рационально, – вроде бы посоветовал, а в действительности распорядился полковник и первым лег на землю среди скал, не прикрытую снегом. Другие бойцы последовали совету и примеру командира.

Но долго отдыхать не пришлось, потому что сначала откуда-то раздалось несколько автоматных очередей, а потом на связь вышел капитан Радимов.

– Первый! Я – НЛО.

– Слышу, – отозвался Кирпичников. – И выстрелы слышал. Что случилось?

– Засада уничтожена. У нас один легкораненый. Турумтай по телефону связался с заставой. О засаде они ничего не знают. Джафара выслали на встречу с нами. Готовы принять раненого. Турумтай отсылает его на заставу.

– Зря он телефон использует. Вот его-то, в отличие от «подснежника», прослушать могут.

– Он не мобильником. Здесь сотовой связи нет, а у него нет спутниковой трубки. Вдоль границы под землей протянута телефонная линия – для нужд пограничников. Турумтай знал, где найти аппарат прямой связи.

– Кто им эту линию проводил? Спроси.

Радимов ответил через минуту.

– Турумтай не знает. Предполагает, что американцы.

– Это значит, что «прослушка» есть обязательно. Я запрещаю пользоваться этой линией. Именно так и скажи – запрещаю. В боевой обстановке командование принадлежит мне. Этот вопрос согласован на межправительственном уровне. Можешь и это напомнить. В нашу сторону скоро двинете?

– Уже готовы выйти. Турумтай дает последние указания раненому. Тот дорогу знает, не заблудится. Да здесь и заблудиться негде. Лишь бы дошел.

– Ранение куда?

– Мягкие ткани бедра. Сильное кровотечение.

– Могло задеть артерию. Пусть Турумтай выделит раненому сопровождающего из тех, кто устал на марше больше других. А все остальные пусть в высоком темпе идут на соединение с нами. У нас два пленника. Допросить не можем из-за незнания языка. Проводник Джафар жив и здоров, расстроен гибелью собаки. Но и с ним мы поговорить не можем. Джафар ждет Турумтая. Пусть поторопится. У меня есть подозрения, что нас могут обложить дополнительными силами. Полицейский кордон выставили только потому, что рядом не оказалось американцев. Но сейчас, я думаю, они уже сидят в вертолетах, чтобы вылететь в нашу сторону. И вылетят, как только узнают о гибели засады. Кто-то из тех, кто знал о нашем маршруте, предал нас. Это тоже информация к размышлению для Турумтая.

– Первый, мы двинулись.

– Ждем. Как Тамара Васильевна выдерживает маршрут?

– Нормально. Усталости не показывает, идет бодро.

– «Ведро»?..

– В контейнере у меня за плечами.

– Порядок. Ждем...

Ждать пришлось недолго. Турумтай знал, что такое высокий темп передвижения, умел подогнать бойцов своей группы и заставить их идти через силу, преодолевая усталость за счет воли. А майор Ставрова и капитан Радимов от иранской группы отстать никак не смогли бы, поскольку имели более качественную подготовку.

– Идут, родимые... Турумтай, смотри-ка, как торопится, аж вприпрыжку скачет, – сообщил Денисенко, снова получивший в хозяйские руки свой бинокль с тепловизором и наблюдающий за тропой.

– Можешь не стрелять, – сказал Кирпичников Лукошкину, который копался с захваченным пулеметом. – Они нам еще сгодятся.

– Я затвор снимаю, – хладнокровно объяснил подполковник. – Выброшу подальше, чтобы они потом и сам пулемет выбросили. Не люблю американские пулеметы. И вообще американское оружие не люблю. От него у меня не совместимые с организмом тактильные ощущения. У нас только один Бахтияр Ахматович к американским пукалкам с трепетом относится...

– Только к снайперским винтовкам, – поправил Валеев. – Однажды отобрал у боевика пистолет «Дезерт Игл», потом выбросил. Тяжелый и после выстрела ствол в сторону бросает. Несколько выстрелов подряд точно сделать трудно.

– У меня был такой, – сказал Вельчанинов. – Тоже не сильно нравился. Поменял его на килограмм хороших лимонов, когда простыл. Рядом с нами «краповые» стояли, ихнему командиру очень этот пистолет нравился. Любил все большое и тяжелое. Вот и поменял, чтобы не выбрасывать. Но я вообще пистолеты не люблю. По мне любой автомат лучше.