— Пока да.

Появился, наконец, и представитель санитарного управления — советник Маркхейт, невероятно толстый мужчина с огромным двойным подбородком и тяжелым, как у астматика, дыханием. Прежде всего он спросил у еле стоявшего на дрожащих ногах портье, что сегодня в отеле на обед, и попросил не подавать ему к рису соуса карри, потому что удержаться он не сможет, а для желудка это вредно. Это был старый трюк советника Маркхейта: несколькими быстрыми, прозаическими распоряжениями сбить состояние истерики, возникающее всякий раз, когда объявляется карантин. На судне, вошедшем в порт под желтым флагом с девятью больными холерой и обезумевшими пассажирами на борту, советник в первую очередь обрыскал все в поисках соленого гороха, горько жалуясь полумертвым от страха пассажирам, что это единственное средство от начавшегося у него расстройства желудка.

— Так в чем, собственно, дело? — повернулся Маркхейт к управляющему.

— Вчера в одиннадцать часов утра один из жильцов вызвал к себе врача. Сегодня утром врач убедился, что у больного бубонная чума. Думаю, что поступил правильно, не став сообщать об этом жильцам, потому что не дать им разбежаться куда глаза глядят можно было бы только силой. Два соседних номера я запер, а в номере больного оставил горничную. Ее тоже придется изолировать, потому что, не зная, в чем дело, она зашла на минутку в комнату больного. Говорит, что ее мучил ишиас и захотелось посидеть в мягком кресле.

…Целая толпа гостей собралась вокруг, причем большинство требовало, чтобы врач немедленно осмотрел их, потому что они уже обнаружили у себя симптомы чумы. Капитан успокаивал их, заявляя, что, как только будет покончено с формальностями, все сделают для их спасения.

Госпожа Вилльерс упала в обморок и сейчас лежала на руках капитана Дикмана, не знавшего, что с нею делать.

Старый продавец газет, решив, что с официальной частью уже покончено и можно заняться делом, начал наигрывать на шарманке.

Один из полицейских в крайне доходчивой форме вразумил его…

Лифт невозможно было вызвать, потому что у лифтера начался припадок истерики. Ему дали таблетку равердана, а капитан Дикман уложил леди Вилльерс на ковер за стеклянной стойкой галантерейного киоска. В это время Вальтер, помощник фотографа, громко предложил всем отойти немного назад и разделиться на небольшие компании для групповых снимков.

— Дамы и господа… — обратился к присутствующим полицейский капитан.

— Слушайте, слушайте, — подхватил фотограф.

— Властями объявлен карантин этого здания. В течение трех недель никто не сможет покинуть «Гранд-отель». Для тех, кто попытается уклониться от этого распоряжения, закон предусматривает наказание в пределах от пяти лет до пожизненного заключения. Вас, собственно говоря, следовало бы отправить в карантин на остров Святой Аннунциаты. Однако ради удобства проживающих в отеле иностранных туристов и в порядке исключения карантин будет организован на месте. В течение трех недель полиция, служба здравоохранения и одна из частей местного гарнизона будут заботиться о поддержании порядка и о вашей безопасности. Власти рассчитывают на помощь и понимание со стороны гостей. Мы надеемся, что очаг болезни удастся изолировать и жертв больше не будет…

Гости немедленно бросились в ответную атаку. У всех без исключения нашлись важные доводы. Для одних невозможность уехать немедленно означала потерю не менее тысячи фунтов стерлингов, за что они, разумеется, подадут в суд, другим нужно было уехать по дипломатическим делам, третьим — на свадьбу внучки, и так далее.

— Очень сожалею! — крикнул капитан. — Распоряжения колониальной службы здравоохранения не мог бы нарушить даже король. Малейшая уступка в этом вопросе может привести к гибели сотен тысяч людей… Владелец отеля обязан разместить всех, расходы по содержанию тех, кто не может сам оплатить его, возьмет на себя государство. Конечно, условия в последнем случае будут поскромнее.

— А я не желаю торчать здесь в условиях поскромнее, — выкрикнул Хекер, безработный докер. Сержант мгновенно вразумил и его.

Больше всех был, однако, взволнован Вангольд. С полным отчаяния видом он обратился к капитану:

— Прошу прощения, но моя жена не так давно уехала в город…

— Вернуться сюда она не сможет. Установлено заграждение.

— Да, но, — разнервничался Вангольд, — ведь не исключено, что исключительно сильная женщина сможет преодолеть его…

— Совершенно исключено.

Ответ явно успокоил торговца. Остальные, несколько устав и совсем запутавшись в происходящем, тоже умолкли. И тогда Вольфганг громко произнес:

— Мы сделаем все, чтобы карантин стал для наших гостей волнующим, но чудесным экзотическим переживанием…

Вернувшись к себе в комнату, Мод в первое мгновенье решила, что незнакомец в пижаме уже исчез. Тем сильнее испортилось у нее настроение, когда нахальный незнакомец высунулся из-за портьеры и весело спросил: