Ей вдруг пришло в голову, что и здесь, во Франции, рядом с нею опять двое мужчин, к ней неравнодушных, потому что и Виктор посматривал на нее с явной влюбленностью. Что задумала судьба, какую каверзу приготовила? Дома бы наверняка сходила к экстрасенсу или колдунье, ибо ее настигает тот же рок, она кожей это чувствует.

Занятая этими мыслями, Алена зашла к себе в комнату, но кто-то напал на нее сзади она почувствовала сладковатый запах хлороформа, голова закружилась, и сиделка на миг потеряла сознание! Очнулась от того, что ее насиловали. Филипп, видимо, рассчитывал

все сделать до той минуты, как бывшая медсестра придет в себя, но сказалась работа в больнице, привычка к такого рода препаратам. Она хотела сбросить его, но он приставил нож к горлу:

— Тихо! Рождественские сладости — это твой подарок мне, русская шлюха! Ты же счастлива, когда на тебе мужик гарцует? Ну заводись, начинай стонать!

Она молчала, как чугунная статуя. Парижанин выдохся и отвалился, так ничего и не сделав. Она выхватипа у него нож и с силой отшвырнула негодяя в сторону. Сынок хозяина отлетел к стене, ударился головой и затих. Алена, вскочив, пнула его ногой в живот, подхватила под мышки и потащила. В его спальне бросила на пол. С силой пнула ногой в пах. Филипп застонал от боли.

— Чтоб у тебя все отсохло, гаденыш!

Она вернулась к себе, не выдержала и разревелась. Так радостно начинался вечер, а эта мразь все испортила. Алена спустилась в душ, зажгла газ для нагрева воды и долго терла себя мыльной мочалкой. Вымывшись, вернулась к себе и легла в постель. Но заснуть не удавалось. Ее сотрясал озноб, подавить который она не могла.

К снотворному она раньше никогда не прибегала, а будить Мишеля и просить у него было неудобно. Он расстроится, рассорится с сыном, а это ни к чему. Потом ее же обвинят в том, что она расколола семью.

«Надо выпить», — неожиданно сообразила Алена.

Она вспомнила, что в баре гостиной перед началом вечера стояло несколько бутылок коньяка. Открыли только одну, но пил лишь Филипп, Виктор едва пригубил. Поднялась, набросила теплый халат, прошла в гостиную, отыскала бутылку, налила полстакана и выпила. Когда прошло жжение во рту, она сразу же ощутила приятную теплоту, разливающуюся в груди. Двинулась обратно, но вдруг развернулась, ворвалась

в спальню Филиппа. Тот, постанывая, сидел на кровати. Увидев ее, в страхе откинулся назад, но Алена, как заправский боксер, с маху врезала ему кулаком в челюсть, впечатав его в стену. Брызнула кровь.

— Не надо, я умоляю тебя! — взвизгнул он.

Она побоялась, что проснется Мишель, и опустила руку.

— Чтоб к утру, когда я проснусь, тебя здесь не было...

— Это мой дом, шлюха!

Она ударила его еще раз. Схватила, притянула к себе.

— Или я тебя придушу, мразь! — прошипела она ему в лицо.

Развернулась и вышла, громко хлопнув дверью. Добралась до остывшей постели; легла, свернувшись калачиком, как когда-то любил спать Кузовлев. Однако коньяк не действовал. Наоборот, Алена словно отрезвела. И ничего, кроме ясной трезвости и холодной пустоты в душе.

Проснувшись утром от болтовни Анри и Стефана, поднялась, набросила халат, прошла в спальню Филиппа, ногой распахнув дверь, и готовая выбросить его из окна. Но Филиппа в комнате не было. Она вернулась к себе, открыла форточку, чтобы глотнуть свежего воздуха.

— Да, дороги ужасные, — вздыхал обстоятельный Анри. — На ногах не устоишь!

Ее взгляд упал на красный сапожок, спрятанный под елочкой, и она вдруг вспомнила загадочную просьбу Мишеля. Подошла, запустила руку и достала красивые швейцарские часы с серебряным браслетиком. Они тикали и показывали половину восьмого.

Алена умылась, взяла косметичку, присела перёд. зеркалом, взглянула на свое лицо и ужаснулась, глаза пустые, мертвые, и чем восстановить их прежний

блеск — непонятно. Мишель сразу же заподозрит неладное, а трусливое бегство его сына усилит это подозрение. И что делать? Она попробовала улыбнуться, но улыбка превратилась в жалкую гримасу.

Нежнова выскочила на крыльцо, чтобы забрать сливки и молоко, и увидела Виктора в рыжей короткой дубленке, выгуливающего длинноухих биглей. Выпрямилась, попыталась улыбнуться, задорно махнула ему рукой, но бывший шпион, перехватив ее взгляд, Прочитал в нем все как по открытой книге.

— Что-то случилось? — неожиданно спросил он.

У Алены задрожали губы, две предательские слезинки скатились по щекам. Виктор привязал собак к калитке и метнулся к ней.

— Что случилось, Алин?

Она не выдержала, расплакалась. Он осторожно прижал ее к себе.

—Я видел, утром уезжал Филипп. Он вас обидел? — прошептал Рене.

Алена кивнула. Виктор еще крепче прижал ее к себе, погладил по волосам.

— Это я виноват, — вздохнул он. — Я хорошо знал нрав этого негодяя. Когда тот не в меру выпьет, способен на любую подлость. Я знал и мог предотвратить. Простите меня, Алин!