глаза Максима.

–  Видать судьба у тебя такая, милок, - сказал он необычайно участливым, добрым голосом.
– Не обессудь

уж.
– И тоже исчез. И Максим остался совсем один - девушка убежала еще раньше.

Мягкие белые пушинки осторожно ложились на его лицо, нежно пощипывая и щекоча кожу, но быстро

нарастающее головокружение и слабость в ногах и руках не позволяли Максиму смахнуть их. Так он и

лежал, не шевелясь. Мыслей никаких не было.

Некоторое время было очень тихо и как-то даже спокойно и умиротворенно. А потом были чьи-то голоса

и скрип снега вокруг. Кто-то заглядывал Максиму в лицо, что-то говорил, о чем-то спрашивал.

Последнее, что он еще смог различить, это яркий свет операционной и властный голос хирурга -

Скальпель.

Дорога

Когда Максим наконец-то открыл глаза, он еще не мог как следует соображать, и просто тупо смотрел

вперед, не понимая того, что перед ним покачивается чья-то спина, и что ее хозяин идет вперед, а он,

соответственно, идет за ним, след в след, и идет, кстати, явно уже давно.

Он шел по огромному пустырю. Багрово-зловещий закат, казалось, навечно застыл на пустом, кроваво-

красном небе с угольно-черными пятнами рыхлых туч, окрасив безжизненную землю в мрачный пурпур с

чернотой пригорков и редких блеклых кустарников.

Минут через пятнадцать однообразной ходьбы Максим понял, что их, бредущих, на самом деле гораздо

больше. По крайней мере он спиной чувствовал чей-то такой же тупой, как и у него самого, взгляд. Изредка,

на поворотах, он видел впереди нескончаемую длинную цепочку людей, покорно бредущих след в след. И

эта живая змейка терялась внутри гигантского строения, такого же, как и весь этот мир, мрачно-кровавого

цвета.

"Как крематорий" - подумал то ли сам Максим, то ли сказал ему кто-то по-дружески прямо в мозг. "Все

там будем" - опять же помимо его воли возникла следующая мысль. "Разумеется" - так же независимо от

Максима прозвучало в ответ. Без всякого любопытства он более внимательно посмотрел краем глаза на

дом впереди и уже вполне самостоятельно подумал - "Надо же - крематорий… Забавно…". "Вот болван-

то…" - тут же отозвался первый внутренний голос. "Не-а, ты не прав", - с готовностью подхватил второй. И

Максима стал раздражать этот разговор невидимых собеседников, примостившихся внутри его головы, но

как заставить их замолчать он не знал. "Что за ерунда ко мне привязалась!" - разозлился он с силой мотнув

головой - "Вот зараза-то!". "Сам ты зараза!" - тут же оскорбились в ответ - "И совсем мы не ерунда". И

голоса обиженно притихли. А Максим продолжил свой однообразный бессмысленный путь.

Они шли молча, в полной тишине, и даже звука шагов не было слышно. Казалось, мир вокруг них застыл.

Или уснул. На многие тысячелетия. И только изредка, справа или слева, из темноты заката, вдруг

появлялись молчаливые фигуры людей. Стариков и совсем еще детей. Мужчин и женщин. Группами и

поодиночке. Словно сомнамбулы, они подходили к движущейся колонне и вливались в нее, ни кого не

сбивая с печального ритма.

Увлекшись разглядыванием новеньких Максим не сразу заметил, что в небе творится что-то странное.

Приглядевшись, он смог различить в легкой дымке розовых перистых облаков неясные очертания

огромного человеческого глаза. Это видение оказалась головой какого-то врача - судя по шапочке и

марлевой повязке на лице. Казалось, она склонилась прямо над ним. А возле первой, словно облачная

дымка, проявилась вторая, медленно сложившись из облаков. "Есть" - раздался далекий и глухой, словно

из под подушки, голос - "Добавь еще пару кубиков". "Поздно" - прозвучало в ответ.

И тут процессия вошла в дом и Максим отвлекся от этого небесного явления.

Чистилище

Внутри здание оказалось очень старым, полуразрушенным и абсолютно темным. Они долго шли по его

пустым и пыльным коридорам, шурша под ногами битым кирпичом. Судя по создаваемому при ходьбе шуму

все они дружно шагали в ногу.

И вдруг неприятно-безжизненный, словно в больнице, свет резко ударил в глаза и Максим

непроизвольно зажмурился, успев разглядеть впереди огромный дверной проем в полуподвал.