В конце концов он взялся за провод около того, что походило на розетку – деревянный квадрат, вделанный прямо в стену, – и дернул, но провод не пожелал отсоединиться. Часы снова качнулись к нему, и прядь у него на виске завилась в тугой локон. Тео уперся бедром в спинку кровати и дернул еще раз, изо всех сил. Провод оторвался с громким «поп» и вспышкой голубовато-зеленого пламени. Теперь заполыхало огнем отверстие розетки, но вскоре оно затянулось деревом и исчезло.

На конце шнура болтался совершенно бесформенный, словно от слоновьего бивня отпиленный набалдашник.

Адская машина уже успела остыть.

Тео высунул голову в коридор. Кочерыжки не было уже около часа, и он места себе не находил. Лаборатория Пижмы, или как она там называлась, находилась в той стороне, но Тео не хотелось бы усугубить неприязнь эльфа к смертным, ввалившись к нему в неподходящий момент. Лучше пройтись в другую сторону. Он ведь как будто не в плену – хотя кто знает?

Тео постоял в коридоре, который почему-то показался ему длиннее, чем в первый раз. Интересно, велик ли сам дом? И что он собой представляет – главное здание этой самой Солнечной Коммуны или отдельное строение? Хорошо бы посмотреть в окно, а на воздух выйти было бы еще лучше.

В потолочном окне виднелся кусочек неба. Сейчас, по прикидке Тео, был ранний вечер, и цвет небесного овала подтверждал это предположение.

Не помешало бы, пожалуй, бросать позади себя хлебные крошки. Это напомнило Тео, что он пока еще ничего не ел и не пил в стране эльфов, кроме речной воды, да и то случайно. «Вот она цель, – решил он. – Пойду поищу, где тут кухня».

Это, как и следовало ожидать, оказалось куда труднее, чем он думал. Дом, в отделке которого отдавалось предпочтение белой штукатурке, казался очень большим и очень бестолково распланированным. Думая, что вот сейчас, повернув за угол, он попадет в главный коридор, Тео каждый раз оказывался в комнате вроде гостиной, с бассейном и живыми деревьями, растущими в отверстиях пола, или у входа в кладовую, уставленную мешками и жестяными коробками. Здесь явно хранились съестные припасы, но многие контейнеры шевелились на полках сами собой и даже повизгивали – Тео как-то не очень хотелось проверять, что там внутри.

Еще более странными были комнаты, исчезавшие прямо у него на глазах – особенно те, где имелись окна. Кусочек неба маячил перед ним в конце длинной анфилады, но стоило Тео дойти до последней комнаты, он оказывался в другом коридоре без всяких намеков на окна. Однажды он набрел на что-то вроде салона с широкими низкими диванами и занимающим всю стену панорамным окном, где успел разглядеть вершину лесистого холма, освещенную последними лучами заката, и розовеющие облака. Но как только Тео ступил в комнату, окно превратилось в глыбу отполированного черного камня. Приняв это за фокусы поляризации, Тео опять отступил за порог, но бывшее окно, красиво отражая свет, осталось при этом матово-черным.

Может, они не хотят, чтобы он увидел что-то снаружи? Или чтобы его кто-то увидел?

Он часто слышал чьи-то голоса, но на глаза ему никто не показывался. Однажды ему даже почудился за портьерой звонкий голосок Кочерыжки, но, откинув завесу, он наткнулся на глухую стену. Ему слышались низкие голоса огров и другие, еще более странные, но все они доносились непонятно откуда. Может быть, в деревянных стропилах скрывались вентиляционные шахты, проводящие не только воздух, но и звуки? Если так, то обнаружить их он все равно не мог.

Когда свет начал меркнуть, а потом погас совсем, Тео испытал момент невыразимого ужаса. Он замер на месте, как мышь перед открывшейся кошачьей дверцей. Окружившая его тьма казалась осязаемой, но еще плотнее была полная, абсолютная тишина – ни шепотов, ни гула, только тишина преждевременного погребения. Тео острее некуда осознал свое одиночество в совершенно чужом для него месте.

Может, у них такие отключения в порядке вещей? Или дело обстоит намного хуже? Он не смел двинуться с места. Ему вспомнилась картинка из детской книжки: Тезей в темном лабиринте, не ведающий, что за спиной у него навис Минотавр.

Тео не знал, сколько времени длилось затемнение, но наконец свет зажегся опять, и он обрадовался призрачным голосам, как пришедшим домой соседям за стенкой.

Возвращение света и звуков не решило, однако, других его проблем. Он прошел уже столько комнат, Что мог бы погрузить редакторов «Архитектурного обозрения» в нирвану, а настоящих архитекторов – в ступор; он видел поющие фонтаны, истекающие из живых, но лишенных коры деревьев, видел толстые ковры, неохотно отпускавшие его ноги и говорившие что-то ему тихими голосами, но так и не нашел ни кухни, ни своей собственной комнаты и не встретил ни единой живой души.

Растущая паника лишила его всякой стеснительности. Он остановился и закричал:

– Кочерыжка! Кочерыжка! – Если он действительно слышал ее голос сквозь толстую стену, то и она его может услышать. – Где ты? Ау! Кто-нибудь!

– Что вам угодно? – спросил женский голос, холодноватый и собранный, как у стюардессы, зачитывающей правила безопасности скучающим командированным в самолете. Тео посмотрел по сторонам, но не увидел ничего, кроме декоративного деревца в прямоугольной кадке.