– У Бэтмена собственные комиксы, - резонно заметила Лула.

На Конни этот довод не произвел впечатление.

– У Утенка Дональда тоже есть свои комиксы. Ты считаешь, что Утенок Дональд тоже супергерой?

– И на что похожа его контора? – спросила Лула. – У него есть секретарша?

– Секретарши нет, - ответила я. – Контора на одного со столом и парой стульев.

– Нам стоит поболтаться поблизости и пошпионить, - предложила Лула. – Глядишь, что-нибудь разнюхаем.

Шпионить в окрестностях личных угодий Рейнжера было бы сродни самоубийству.

– Не очень хорошая идея, - сказала я Луле. – И не только из-за того, что он нас прибьет, но и в принципе это некрасиво. Он нам не враг.

Лула не выглядела впечатленной.

– Так-то оно так, но я все равно хочу заняться слежкой.

– На самом деле ты не думаешь, что он супергерой, - обратилась Конни к Луле. – Просто ты думаешь, что он крут.

– Черт побери, разумеется, думаю, - согласилась Лула. – Но это не значит, что он ничего не скрывает. У этого мужика полно секретов, скажу тебе.

Конни наклонилась вперед.

– Секреты могут означать много чего. Его могли бы разыскивать за убийство в двенадцати штатах, и он может скрываться под новым именем. А еще лучше… он мог бы оказаться голубым.

– Даже думать не хочу, что он гей, - заявила Лула. – Кажется, куда не глянь, всюду эти мускулистые парни являются геями, а все вонючие тощие мужики - гетеросексуалами. Если выясню, что Рейнжер голубой, то отправлюсь прямо в морозильный отдел супермаркета. Единственными мужиками в наши дни можно считать Бена и Джерри (основатели известной фирмы мороженого «Бен и Джерри» - Прим.пер.)

Мы с Конни кивали в знак подтверждения. Раньше я беспокоилась, что у меня уведет парня Джойс Барнхардт. А нынче приходится переживать, как бы не потерять дружков из-за ее братца Кевина.

Рейнжер вызывал у меня любопытство, но мне и близко не было так интересно, как Луле. У меня на примете была более крупная рыба. Я обязана найти Мо. И должна достать свой пикапчик. Еще придется прижать к стенке Джо Морелли, чтобы выяснить, почему он вдруг потерял ко мне интерес. Я была совершенно уверена, что это не имеет ничего общего с недостатком Y-хромосом.

Я заехала домой к родителям, чтобы завербовать папашу отвезти «бьюик» домой и запихнуть тем самым его навечно в гараж.

Папаша ничего не сказал на это оскорбление, но на лице у него было написано все, что он думает по этому поводу.

– Да знаю я, - вспыхнув, произнесла я. – У меня не было бы хлопот, купи я «бьюик».

«Ниссан» был припаркован на размеченной пронумерованной стоянке. Мы с папашей с подозрением осмотрели его.

– Хочешь, чтобы я подождал? – спросил папаша.

– Не надо.

Папаша уехал. Мы уже проделывали эту рутину прежде.

Эрни, менеджер по сервису, сидел в небольшой конторке, прилепившейся к складу с отсеками. В очередной раз узрев меня, он выступил из-за стола, снял мои ключи с крючка на стене и вытащил мой счет.

– Вы говорили со Сликом насчет карбюратора?

– Да.

Эрни улыбался.

– Нам нравится делать клиентов счастливыми. Не хочется, чтобы вы уехали, не получив полную консультацию.

Я была так счастлива, хоть вешайся. Если бы я еще немного поговорила со Сликом, то перерезала себе горло.

– Мне некогда, - заявила я, передавая Эрни свою кредитную карточку. Еще одна ложь. Мне абсолютно нечего было делать. Я напрасно вырядилась, пойти мне было некуда (опять цитата из песенки Хичкока, которая упомянута в предыдущей книге – Прим. пер.).

Будь я лихим детективом, то припарковалась бы в фургоне за пару домов от лавки сладостей и понаблюдала бы за миссис Стигер. К несчастью, детектив из меня никакой. К тому же у меня нет фургона. Я не в состоянии его себе купить. Даже не в состоянии арендовать. А поскольку в Бурге все поднимут шум по этому поводу, наверно, и фургон не пригодится.

Только ради прикола я поехала к дому Морелли. Якобы пробная поездка на пикапчике. У тротуара была припаркована машина Морелли, а в доме горел свет. Я пристроилась в хвосте полноприводного и заглушила двигатель. Потом проверила себя в зеркальце заднего обзора. Когда у человека оранжевые волосы, то проводить оценку внешности лучше всего в темноте.

– Ладно, какого черта, - сказала я себе.

К тому времени, когда я стучала в дверь Морелли, сердце вовсю трепыхалось в груди.

Морелли открыл дверь и скривился.