На рассвете Паласье открыл глаза и стал обдумывать свое грустное положение. Он вскочил с кровати и с жестом, которому позавидовал бы любой актер, поклялся отомстить или принять смерть, после чего снова опустился на кровать и впал в раздумье. К какому решению пришел этот непризнанный гений, мы сейчас увидим, но прежде скажем, что Паласье взял один свой сапог, повернул его подошвой вверх и ловко отвинтил нижнюю из трех подошв. Из небольшого углубления, сделанного во второй подошве, он вынул сложенную бумажку, понюхал ее и опустил в карман панталон…

Час завтрака настал; ему принесли миску зеленых бобов, которую он быстро опустошил, после чего дверь отворилась, и сторож громко возвестил:

— Номер тридцать седьмой, пожалуйте в префектуру!

Паласье вскочил: борьба начиналась. В то же время доктор Бонантейль вез графа Керу и Сильвена в префектуру. Не встретятся ли все четверо? У людей, подобных Паласье, опасность, вместо того чтобы парализовать мужество, напротив, возбуждает его. Кроме всего прочего, мы, зная нашего героя, можем утвердительно сказать, что он был не виновен в том, в чем его обвиняли. Настала минута, когда должно было проявиться все эпическое величие души и характера этого стоика. Паласье кротко последовал за сторожем, передавшим арестанта в руки двух других стражей, которым было предписано отвести его в кабинет судебного следователя.

Сделаем краткое описание старого здания парижского суда. Кабинеты следователей располагались тогда в той части здания, фасад которого выходит одной стороной на набережную, а другой — на дворцовый бульвар. Туда можно было подняться по нескольким лестницам; одной из них пользовались исключительно служащие, также по ней водили арестантов. На каждом этаже находилось по нескольку кабинетов следователей, у входа в которые толпилась в продолжение целого дня толпа адвокатов, свидетелей и разных других личностей, вызванных для показаний.

Господин Паласье гордо прошел мимо группы свидетелей, привлеченных, вероятно, по другому делу, потому что он не знал ни одного из них в лицо. Проведенный по узкой лестнице, о которой мы говорили выше, Паласье не мог понять, в какой части здания находится. Но, увидев стеклянные двери, он улыбнулся при воспоминании о том, как часто сидел в комнате для совещаний за этими дверьми в ожидании неопытного клиента.

Дверь открылась, перед ним был следователь. Борьба начиналась. Паласье должен был отвергнуть возводимые на него обвинения и доказать следователю свою невиновность. Но, как мы сейчас увидим, не таковы были намерения этой странной личности. Попросив обвиняемого назвать свое имя и звание, следователь продолжал:

— Итак, вы говорите, что вы поверенный по делам?..

— Поверенный по делам, именно так, и могу сказать, что в этом качестве неоднократно оказывал обществу различные услуги.

Задетый за живое торжественным тоном, которым отвечал Паласье, следователь продолжал:

— Обвиняемый, прошу вас отвечать скромнее… скромность больше пристала человеку, над которым тяготеет столь серьезное обвинение. Ради вашей же пользы вы должны вести себя иначе.

Паласье высоко вскинул голову. Просунув большой палец правой руки между двух пуговиц жилета, он выставил ногу вперед и проговорил:

— Господин следователь очень милостив и позволит мне быть другого мнения о том, как мне нужно держаться.

На лице чиновника выразилась крайняя досада; он процедил сквозь зубы:

— Знаете ли вы, в каком преступлении вас обвиняют?

— Действительно, — ответил Паласье с пренебрежительной улыбкой, — я что-то слышал… о каком-то убийстве, не так ли?

Выведенный из себя следователь принял театральную позу и строго сказал:

— Обвиняемый, вы держите себя непозволительно по отношению к судебной власти. Если вы продолжите в таком же духе, я буду вынужден отложить допрос и отправить вас снова в тюрьму…

Паласье, не меняя тона, прервал следователя:

— Я протестую против того, что веду себя непозволительно по отношению к судебной власти. Что же касается того, чтобы отложить допрос до другого раза, я ничего не имею против.

Это хладнокровие окончательно взбесило следователя, и он решился немедленно приступить к делу.

— Вы, — сказал он, — составили план убийства графини Элен Керу и привели его в действие…

— Я! — вскрикнул Паласье, наклонившись вперед.

— Это еще не все — вам приписывают покушение на жизнь самого графа Керу…

Паласье громко рассмеялся:

— А! Вот это хорошо!.. Великолепно!

— Обвиняемый! Не забывайте, где вы находитесь!

— Я ничего не забываю, милостивый государь… я ничего не забываю… но все это так странно! Я Паласье, Кастор Паласье…

Следователь молчал. Подобное поведение смущало его, однако он решился обратиться к Паласье с новым требованием.

— В последний раз, — сказал он, — прошу вас отвечать мне ясно и без отговорок, в противном случае…