– Ну вы, я погляжу, окопались.

– Дык… в «Ослике» ж пойло свое – аппарат на кухне, прям из змеевика в кружку капает.

– У Матрены зато еда не в пример, – возразил Шемяка.

– Ну это кому что, щенуля, кому что… так ты подумай насчет зайти.

– Подумаю, – пообещал Сергей. – Да… Евграфыч… насчет работенки чего слышно? Намечается чего-нибудь в ближайшее?

– Вроде нет, – Евграфыч, сдвинув кепку, потер висок, нахмурился. – Я-то точно буду Юрку ждать, а он раньше конца июля навряд ли стронется.

– Чего так?

– А таратайка евойная на обратном пути чуть не сдохла. Верней, пару раз почти сдохла… думали уж, запрягаться придется, а то и вовсе… так что он ее в Сажино повез, а это пять дней дороги в один конец.

– Ясно. А вообще?

– В ва-абче… тихо. Разве что… – Евграфыч сделал паузу, – скупщик один вчера болтал мне, что его какая-то странная девка насчет следопытов пытала: кто, мол, и как…

– Хм. Что за барыга и что за девка?

– Скупщик – тезка твой, Сергей. Фамилии не помню… у него еще правое ухо наполовину срезано…

– Знаю, – быстро сказал Шемяка. – У него в подвале близь Западных ворот лавчонка, с черной такой вывеской. А девка?

– Тут я без малейшего понятия, – Евграфыч едва заметно повел плечами. – Барыга про нее сказал – чокнутая.

Вихрастый не соврал – все «бу сде» в лучшем виде, и когда Швейцарец выходил из райкома, около витрины напротив уже собралось человек семь. Правда, вокруг стола для жучиных бегов в дальнем конце улицы народу толпилось как бы не больше…

А вот выглядывающая из-за его, Швейцарца, мотоцикла клетчатая кепка – это было и впрямь нечто удивительное.

Когда-то, давным-давно, Швейцарец возил с собой толстую цепь и здоровенный амбарный замок. Недолго – всего несколько месяцев. Затем он перестал возить цепь, а люди перестали приближаться к его машине ближе чем на три шага, и в последующие годы эта дистанция лишь увеличивалась.

Сейчас же он едва не перешел на бег. Но, пройдя несколько шагов, увидел торчащие из-под кепки уши, понял и оставшуюся часть пути отшагал прежним спокойно-размеренным шагом.

– Смотришь?

– Ага, – отозвался обладатель кепки, звонко чихнул и размазал носом по запястью очередное влажно-грязное пятно. – Твоя телега?

– Моя, – серьезно кивнул Швейцарец.

– Здоровская!

– Здоровская. Тебе девять или восемь?

– Годов? – обладатель кепки гордо выпятил грудь. – А вот и не угадал, не угадал! Семь полных и два месяца.

– Шляпа не жмет?

– Нормалек, – попытка мальчугана скопировать вальяжные нотки кого-то из старших заставила Швейцарца улыбнуться. – Самое то размер. И выглядит здоровски.

– Верю. Выглядит и в самом деле здоровски.

«Желтый с черным хорошо гармонирует, – мысленно добавил он, – и если ты когда-нибудь узнаешь, что означает слово „гармонирует“, скорее всего согласишься со мной.

Проклятие, – с неожиданной тоской вздохнул он, – неужели я когда-то тоже был таким? С такой же несуразно тонкой шеей, лопоухий… Интересно, что же подумал Старик, когда эдакое чудо вышло к ним из тайги? Он никогда не рассказывал…

…а я никогда не спрашивал».

– А ты, выходит… – мальчишка отступил на шаг и, наклонив голову, разглядывал Швейцарца. Смотрел с любопытством, без малейшей тени страха – так на него последнее время редко кто глядел.

На миг ему вдруг показалось, что малой похож на Пашу, Человека-Птицу. Бред, мистика – как, спрашивается, семилетний пацан может быть схож со взрослым, у него еще пять раз все черты переменятся! Но все же Швейцарцу пришлось моргнуть, прежде чем наваждение спало.

– Этот… ну, тот самый.

– Выходит, – Швейцарец неторопливо обошел мотоцикл и присел на корточки. – И входит.

– Ну тот… которого все боятся.

– Что, так страшно выгляжу?

– Не… – мальчишка дернул подбородком. – А вот когда я только подойти к мотику хотел, меня одна тетка за рукав схватила. Я вырвался и подбежал, а она забоялась. Крикнула пару раз и убежала.

– Это все репутация.

– Репа-чего?

– Ре-пу-та-ция, – четко выделяя каждый слог, повторил Швейцарец.

– А чего это значит? – немедленно спросил мальчишка. – Когда все боятся, да?

– Вроде того. Ре-пу-та-ция – это когда все боятся, даже если ты ничего не делаешь.

– Совсем-совсем ничего? – с явным недоверием переспросил обладатель кепки.

– Почти.

Отчего-то ему сейчас очень не хотелось отвечать на вопрос: что же включает себя это самое «почти». В особенности – использовать в качестве примера витрину с головами.