Шрифт:
– Говори, где лекарства! Ну!
Рюкзак его зачем-то приволокла… вот дура, а… башка раскалывается, тело то в жар, то в холод бросает, пот холодный, липкий… но это все мелочи. А главное – главное там, в пузе, в этом проклятом брюхе, которое словно взялись перемешивать раскаленным трезубцем. Мамочка, как же больно…
Говорят, что при ранении в живот боли не чувствуешь, вспомнил Шемяка. Вначале, пока через пару часов не начнешь загибаться от перитонита. Ох, попадись мне сейчас тот умник, который эту чушь выдумал… я б этого гада его же собственными кишками накормил.
– Сергей!
Как же она меня достала…
– Я все равно не дам тебе умереть, слышишь! – бешено прошептала она.
В последнем слове Айсман отчего расслышал «м» вместо «л» и потратил несколько секунд, пытаясь сообразить, что за странный зверь «мышь-с-шиш» и вообще при чем он к его, Сергея Шемяки, гипотетической погибели. Когда же он наконец понял, его опять перекорежило – поначалу от смеха, но тело тут же среагировало очередным приступом боли.
– Не дам, не позволю! Хватит! Взяли тут привычку… помирать!
– Анна…
Шемяка не то чтобы стеснялся – просто его состояние и в самом деле не располагало к спокойному объяснению. Вот повыть – это да, это он бы с радостью.
– … пожалуйста… на пару часов… оставь меня здесь. Просто… уйди. Куда-нибудь… на верхние этажи… например…
«…сделай хоть раз то, – уже мысленно договорил Шемяка, – о чем тебя просят… ну что тебе стоит?»
– А ты тут концы отдавать будешь? Нет!
– Я… не умираю…
«Хотя временами начинает казаться – уж лучше б я умер, – подумал он. – Ой-ой-ой… да что ж это… пристрелите меня кто-нибудь, а?»
– Я… не умираю! – говорить стало легче, потому что его слегка отпустило. Немного, но все же – теперь можно было сосредотачиваться не только на дыхании, но и уделить некую толику внимания произнесению связных звуков.
«Главное, чтобы она это предсмертным бредом не сочла, – подумал Айсман, – видок-то у меня вполне соответствующий, Рик и то лучше выглядел».
– Я не умираю! – в третий раз повторил он. – Это – не болезнь, вернее… не вирус или еще чего. Просто… я траванулся…
– Отравился?!
– Да.
– Чем?!
– Не знаю… наверное, той змеей. Не пошла гадина впрок…
– Так… противоядие у тебя есть?
– Какое *** противоядие от питона!
– Но…
– Анна… – он закрыл глаза – на подходе был очередной приступ и нужно было сконцентрироваться на правильно-паровозном сопении. И-ха-и-ха-ха-у-у-у-у! Уф! Вроде отпустило. Да, со стороны это, должно быть, выглядит жуть как страшно… трагедия… та, что второй раз… в виде фарса! – Анна, послушай. У меня уже было такое… было не раз, понимаешь? Это не заразно, не смертельно… даже не очень страшно. Просто больно – и противно.
– Было не раз? – недоверчиво переспросила девушка.
– Да. Такое дело… дурацкое. Я, когда молодой был… ну, в смысле, еще моложе… дурак-молокосос… жрал всякую дрянь… думал, что кишки луженые, все выдержат. И – посадил. Уже потом, когда деньги кой-какие завелись… подлечился у хорошего лекаря… почти до конца… но иногда… сожру чего-нибудь не то… и снова прибивает…
– Ты хочешь сказать, – выпрямившись, медленно процедила девушка, – что у тебя попросту живот прихватило?
– Да-а-а! – выдохнул Айсман.
– Ну ты и урод.
– Урод. Мутант. Но не виноватый я-я-я-а! Оно само… пришло!
Анна глядела на корчащегося следопыта примерно так же, как любитель рыбной ловли – на совершающего схожие телодвижения червяка.
– Тебе. Помочь. Надо?
– Надо. Уйти. Тебе. На пару часов. На верхние этажи. В любую квартиру!
– Хорошо. И… постарайся тут не засидеться!
Тонкая девичья натура не выдержала столкновения с грязью жизни, мысленно прокомментировал он. Цепляясь за спинку дивана, попытался встать – получилось только со второй попытки. Внизу, под ногами при этом что-то противно хрустнуло – звиняйте, бабушка… или женщина, или даже девушка – мне сейчас не до почтения к усопшим. Отдышался… стянул уже порядком замаранное – как-никак в сапожищах повалялся, да и остальная одежда не сильно чище – одеяло, сгреб простыню и, придерживаясь за стену, побрел искать заветную дверь.
Романтика, бормотал он себе под нос, дурь в головах. Знала б ты, девочка, сколько народу померло, скажем, от дизентерии… у-у-у, там цифра такая, что любой пулемет от зависти ржавчиной покроется… й-у-у-у и зачем я только взялся жрать эту змеюку, не хотел ведь. Из мстительности… определенно, не доводит мстительность до добра. Хотя, если подумать, все закономерно, и то, что меня прихватило именно сейчас… дерьмо и смерть, они по жизни бок о бок идут. И если кто думает, что во второй может быть хоть что-то привлекательное – героическое там или просто благородное – значит, первого они мало нюхали и уж точно не жрали!