– Я тоже, – согласилась Би.

Если отдавать препараты на анализ частным магам и алхимикам, это отразится на бюджете точно так же, как содержание собственной лаборатории. Специалисты заламывают за экспертизу бешеные цены. А ведь, по сути, вы платите им не за то, что они знают, а за то, чтобы они соблаговолили узнать нечто новое. К тому же, если есть своя лаборатория, не приходится стоять в очереди, когда нужно срочно получить результаты.

Добравшись до Уэствудского Конфедерального здания, я тотчас отнес бутылку в лабораторию. Она находится на том же этаже, что и остальные кабинеты АЗОС, в дальнем конце коридора. Со всех сторон ее окружают талисманы и обереги, мало чем отличающиеся от тех, что охраняют Девонширскую свалку.

Наш главный аналитик-заклинатель (так друзья-бюрократы называют мага), светловолосый лысеющий человек, которого зовут Михаэль (не путать с Майклом!) Манштейн. Он специалист экстра-класса, причем делает свою работу очень спокойно и методично. А ведь обычно в таких лабораториях царит полный хаос.

– Привет, Дэвид. – Манштейн оторвал взгляд от стола, на котором выцарапывал круг особым ножом с черной рукояткой. – Чем могу помочь?

Я протянул ему майонезную бутылку и объяснил, где я ее обнаружил и как мой детектор заклинаний отреагировал на содержимое. Михаэль слушал, и его брови все ближе сходились к переносице, а на лбу прорезалась маленькая вертикальная морщинка.

– Я хочу, чтобы ты исследовал содержимое этого сосуда и разобрался, какие заклинания сделали его столь зловредным, что мой детектор просто рехнулся. Теперь, прежде чем снова его включать, мне придется заняться экзорцизмом.

– Интересно. – Михаэль принял у меня бутылку и завернул в зеленый шелк с магическими символами, начертанными голубиной кровью. – Когда тебе нужны результаты?

– Вчера. – Михаэль изобразил вежливую улыбку человека, который не только не обладает чувством юмора, но еще и вынужден терпеть нападки назойливых посетителей. – Если серьезно, то хорошо, чтоб завтра до вечера анализы были готовы. Есть подозрение, что именно это зелье послужило причиной апсихии, а может и других заболеваний в долине.

– Ясно. Это значит, что я должен отложить все свои первостепенные дела и заняться новой работой.

Михаэль Манштейн – слишком важная персона, чтобы неряшливо обращаться с языком. Он никогда не сказал бы «приоритетные» или, допустим, «первостатейные» дела – только самые нейтральные слова.

– Очень мило с твоей стороны. – Какие бы там ни были у него первостепенные дела, мое зелье важнее.

Он снова принялся выцарапывать свой круг. Я повернулся, чтобы уйти: торопить Манштейна – все равно что пытаться заставить Солнце взойти быстрее. И тут я вспомнил:

– Михаэль, какими магическими инструментами ты пользуешься?

Он замкнул круг и только тогда ответил (всему свое время, в этом весь Манштейн):

– От Бахтияра. У него – самые лучшие. До промышленной революции каждому магу приходилось самому себе быть и кузнецом, и резчиком, и рисовальщиком. Если он сам не изготавливал себе инструмент (причем порой начиная с очистки руды, в которой содержится нужный металл), тот не мог полностью соответствовать своему хозяину, и никакой магии не получалось.

Современная технология в корне все изменила. Правильное применение закона контагиона позволяет инструментам заклинателей сохранять мистическую связь с тем, кто их изготовил, даже если ими пользуется кто-то другой, а закон подобия настраивает их на любого мага-заказчика. Одни фирмы применяют первый метод, другие – второй, третьи пытаются скомбинировать оба.

– Почему тебя это интересует? – спросил Михаэль.

– Потому что я был уверен, что ты пользуешься инструментами Бахтияра, – ответил я, – и потому что Бахтияр, возможно, каким-то образом связан с той настойкой, которую я тебе принес. К тому же мне известно, что Бахтияр отправляет свои отходы в Девоншир, а между Девонширской свалкой и этим зельем может существовать какая-то связь. Хочу, чтобы ты знал об этом.

– Ты прав. Спасибо, – сказал Манштейн. – У меня есть запасной набор, который привез мой отец из Германии после Первой Магической. Я пользуюсь им, когда требуется избежать интерференции Сил.

– Разумно, – согласился я. – И еще, Михаэль…

– Да?

– Осторожнее с этой настойкой. У меня такое нехорошее ощущение, что она очень-очень мерзкая.

– Я всегда осторожен, – ответил Манштейн.

***

Телефон завизжал. Мне безумно захотелось завизжать в ответ. Большую часть дня я провел, пытаясь обзвонить всех, кто способен определить статус богов индейского племени чумашей, и не добился практически никакого успеха. Половина ученых, с которыми я беседовал, была убеждена, что оные Силы вымерли, к своему же счастью. Если бы вы послушали другую половину, пришлось бы выселить из княжества восемь миллионов человек, дабы упомянутые Силы могли владеть этими землями, как в прежние времена, когда их населяли только чумаши.

– Дэвид Фишер, Агентство Защиты Окружающей Среды.

Это оказался не очередной теолог, за что я от души возблагодарил Господа. Это был Михаэль Манштейн.

– Дэвид, ты не мог бы зайти в лабораторию? Я хотел бы поговорить с тобой о том образце, который ты вчера принес на анализ.

– Ну, если ты так хочешь… – Едва услышав его голос, я схватился за свинцовый карандаш и блокнот. – А мы не можем поговорить по телефону?

– Лучше не надо, право же, – замялся Михаэль. По телефону было трудно уловить его интонацию, к тому же я всегда считал, что даже конец света не поколеблет спокойствия нашего мага. Но его голос показался мне весьма безрадостным.