— А вот как, — ответил разведчик. — Я огляделся по сторонам и заметил превосходное местечко, где мог бы спрятаться сам. Тогда я спросил себя, у кого хватит ума воспользоваться таким отличным укрытием? Мне в голову сразу же пришло одно имя, поэтому…

— Наверное, я должен быть польщен, — прервал его Мордехай. — Вы, проклятые поляки, слишком умные.

Иржи взглянул на него и засмеялся так громко, что испугались оба.

— Пойдем отсюда, — сказал поляк, успокоившись. — Нам нужны двигаться на восток, в том направлении, откуда они пришли. Теперь, когда большая часть ящеров углубилась в лес, мы легко от них ускользнем. Полагаю, они хотят выгнать нас на другой отряд, который устроил засаду. Во всяком случае, именно так нацисты боролись с партизанами.

— И мы поймали немало польских ублюдков, — послышался голос у них за спиной; говорили на немецком.

Оба резко обернулись. На них с усмешкой смотрел Фридрих.

— Поляки и евреи слишком много болтают.

— Потому что мы обсуждаем немцев, — парировал Анелевич.

Он ненавидел то, как нахально держится Фридрих. Казалось, немец считает себя венцом творения, как зимой 1941 года, когда ящеров не было и в помине, а нацисты оседлали Европу и стремительно продвигались к Москве.

Немец мрачно посмотрел на него.

— У тебя на все есть остроумный ответ, верно? — сказал он. Анелевич напрягся. Еще пара слов, и кто-нибудь здесь умрет; а он умирать не собирался. Однако нацист продолжал: — Типичный еврей. Но в одном вы оба правы — пора уносить отсюда ноги. Пошли.

И они зашагали на восток по звериной тропе, которую Мордехай никогда бы сам не заметил. Казалось, они собираются в очередной раз напасть на врага, а не спасаются от него бегством. Иржи шел первым, Фридрих последним, предоставив еврею место посередине. Мордехай так шумел, что этого хватило на небольшой отряд.

— Терпеть не могу партизан, — заявил Фридрих и негромко рассмеялся. — Впрочем, охотиться за вами, ублюдками, тоже было не слишком приятно.

— Охотятся за намиублюдками, — поправил его Мордехай. — Не забывай, на чьей ты стороне.

Иногда полезно иметь бывшего врага в качестве союзника. Анелевич имел лишь теоретическое представление о том, как действовали охотники, а Фридрих сам участвовал в облавах. И если бы не Фридрих…

Иржи неожиданно зашипел:

— Стойте. Мы вышли к дороге.

Мордехай остановился. Он не слышал за спиной шагов Фридриха, значит, немец тоже застыл на месте.

— Все тихо. Будем перебираться на ту сторону по одному.

Анелевич старался двигаться как можно тише. Как и следовало ожидать, Фридрих не отставал. Иржи осторожно выглянул из-за куста, а затем быстро перебежал через грязную дорогу и спрятался в кустах на противоположной стороне. Мордехай подождал несколько секунд, чтобы убедиться, что все спокойно, а затем последовал за поляком. Иржи умудрился проделать все практически бесшумно, но когда в кустарник вломился Мордехай, ветви громко затрещали. Анелевич разозлился на себя еще больше, увидев, как Фридрих легко, словно тень, скользнул под соседний куст.

Иржи быстро нашел продолжение звериной тропы и вновь зашагал на восток. Обернувшись, он сказал:

— Необходимо подальше уйти от места боя. Я не знаю, но…

— Ты тоже почувствовал, да? — спросил Фридрих. — Словно кто-то прошел по твоей могиле? Уж не знаю, в чем тут дело, но мне это не понравилось. А что скажешь ты, Шмуэль?

— А я ничего не почувствовал, — признался Анелевич.

Здесь он не доверял своим инстинктам. В гетто он обладал обостренным чувством опасности. А в лесу ощущал себя совершенно чужим.

— Что-то… — пробормотал Иржи.

И тут началась стрельба.

Ящеры затаились впереди и чуть в стороне. После первого же выстрела Мордехай бросился на землю. Впереди послышался стон — Иржи был ранен.

Раздался многократно усиленный голос ящера, говорившего на польском с сильным акцентом.

— Мы видели, как вы пересекли дорогу. Вам не спастись. Сейчас мы прекратим огонь, чтобы вы могли сдаться. В противном случае вы умрете.

Стрельба прекратилась. Однако они слышали, что сзади приближаются ящеры. Сверху раздался шум вертолета, пару раз он даже промелькнул в просвете между листьями.

Анелевич прикинул их шансы. Ящеры не знают, кто он такой. Значит, им не известно, какой информацией он располагает. Он положил «маузер» на землю, встал на ноги и поднял руки над головой.

В пяти или десяти метрах у него за спиной Фридрих сделал то же самое. Немец криво улыбнулся.

— Может быть, удастся сбежать?

— Да, было бы неплохо, — согласился Анелевич.

Ему не раз удавалось организовать побеги для других людей (интересно, что сейчас делает Мойше Русецки), да и сам он умудрился сбежать из Варшавы из-под самого носа ящеров. Впрочем, удастся ли ему выбраться из тюремного лагеря, уже другой вопрос.