– Очень может быть, – смеялся Воронцов. – Какой же из меня штурман, если навигационные таблицы помнить не буду и девиацию компаса не смогу голыми руками уничтожить? Но я ещё и артиллерийские таблицы стрельбы от 76-мм и до 203-х тоже помню. И гадать на них умею. Девушкам – на женихов, мужикам – на шанс выскочить из классической «вилки».

Сейчас он спросил:

– Тебе от меня что нужно – благословение или «Леонов» с разведчиками?

– Догадливый вы, Дмитрий Сергеевич…

– А то! Я этой команде ни программу снимать, ни разоружаться и переодеваться не велел. Прямо сейчас и десантируются. Только не перестреляйте там друг друга под горячую руку. Координаты называй…

– Да вот прямо на сигнал одного из блоков. Людмилы, пожалуй. Но тут, думаю, всё получится и обойдётся. Я вас ещё об одной вещи спросить хотел.

– Какие проблемы?

– Знаете, лучше я сначала с первой разберусь, тогда к основной вернёмся. Часа через два, если уложимся.

– Договорились. Буду ждать. Я бы вас подстраховал, но, сам понимаешь, чем дольше канал открыт, тем больше неконтролируемых нарушений причинности. Вам же Левашов толковал…

– Да знаем, знаем. Отключайтесь, и сами управимся.

– Ты что ещё придумал? – спросила Вяземская, когда рамка «двустороннего окна» погасла. Вообще, «окна» в рассуждении потрясения основ мироздания были намного безопаснее полноценных дверей.

– Я же сказал – потом. Так, мысль мелькнула, нужно ещё обмозговать, прежде чем зря трепаться…

Кавалькада из «Патриота», мини-вэна и четырёх «Самшитов» в сопровождении двух милицейских «Ниссанов» с мигалками, словно кортеж Президента (теперь уже почти бывшего), проскочила тоже удивительно просторный без машин Ленинский проспект. Стационарный пост ГАИ на пересечении с МКАД не обратил на них внимания, занятый тщательной проверкой въезжающих в город машин. Вот на этих полосах вытянулась почти километровая пробка. Кроме штатных машин ГАИ и ДПС Фёст заметил несколько БТР-80, в шахматном порядке расставленных по обочине.

– Интересно, они опасаются, что из области двинутся верные властям войска? – слегка удивилась Людмила. – Так даже обычная стрелковая рота такой заслон опрокинет не глядя.

– Да как сказать. Через наш заслон господа заговорщики к президентской даче так и не прорвались. Тем более я уже разъяснял – пока что не война. Вполне возможно, на посту присутствуют некие эмиссары или комиссары с серьёзной бумагой от министра обороны или командующего округом. Запрещён, мол, въезд в Москву вооружённым силам до особого распоряжения, и точка. Не каждый лейтенант или капитан решится вот так сразу настоящие боевые действия против своих открывать…

– Здесь-то не война, – вдруг опять включился Секонд в селекторную связь. Ему вдруг захотелось, и возможность по пути появилась поговорить на темы большой, причём не здешней политики. – А у нас – на пороге. Англичане прямо на рожон лезут. Государь объявил «угрожаемый период», на флотах – «готовность номер один». Я с деталями не успел ознакомиться. В Атлантике их крейсерский отряд с нашими сцепился. Вроде бы эскадра адмирала Дукельского сумела захватить один крейсер англичан…

– Редкий случай, – прищёлкнул языком Фёст, – кроме сражения у мыса Сарыч в Басмановской реальности, я и не припомню, чтобы «лаймы» сдавались.

– Да просто некому было, – ответил Секонд. – В нашей реальности они вообще сто лет не воевали, в вашей японцы их долбали авиацией, топили и как зовут не спрашивали. А здесь вот случилось. Чекменёв мне успел сообщить, что Император оченьинтересуется, что у нас прямо сейчас с «Крестом». И я его понимаю – если появится возможность на нашу сторону доставить хоть сотню авиационных противокорабельных ракет – он такую уверенность почувствует…

– Ещё бы! Я бы тоже почувствовал… – согласился Фёст.

– Но весь фокус вот в чём. Тоже от Чекменёва информация – в том «деле при Мадейре» наша милая компания засветилась!

– То есть как? Вельяминова с девчонками? – поразилась Людмила.

– Якобы адмирал Дукельский или его флаг-капитан по разведке сообщил – пленные в один голос утверждают, что вывели из строя крейсер и устранили его комсостав вполне посторонние нашему флоту люди, и в их числе – несколько девушек или женщин, причём особо подчёркнуто – «крайне, даже чрезмерно привлекательной наружности». Вопросы есть?

– У меня один – кой чёрт их туда занёс? Белый Крым и английский крейсер в Атлантике веком позже – довольно далеко отстоящие «шверпункты», – спросил Фёст.

– И я о том же. Значит, что-то у них пошло совсем не так. И не туда. Могу предположить – вот одно из следствий наших забав с вечностью. Совершенно тот вариант, о котором Ницше писал: «Если ты слишком пристально всматриваешься в бездну, бездна начинает всматриваться в тебя…»

– А что с нашими? Все целы? – Людмилу судьбы подруг интересовали куда больше «вельтполитик» [37] .