Возникло сияние, яркое, радужное, радостное. Охватило бездыханные останки твари, расплываясь от вонзившегося кинжала. Кьяра раскрыла рот. А Спутник быстро извлёк откуда-то из недр куртки большой кристалл, сунул его прямо в это сияние, как палку в костёр... и оно медленно впиталось в камень.

Кьяра знала, как делаются Камни души. Только вот увидеть этого ей никогда в жизни не доводилось. До сего момента, конечно.

Потом Спутник спрятал камень во внутренний карман куртки, выдернул из убитой твари оружие - у него там оказалось ещё некоторое количество стрел, которые он тоже не преминул забрать - нашёл отброшенный в сторону мешок, и пошёл к башне.

Кьяра тут только осознала, что всё так же сидит на камнях, намертво вцепившись в парапет.

Спутник выбрался на крышу и сел прямо там же, свесив ноги в отверстие входа. Первым делом бросил всё, что тащил: меч звякнул о камни, будто недовольный таким с собой обращением после только что одержанной победы. Вторым делом стащил с себя куртку, положил рядом с собой (и гораздо бережнее, чем оружие).

Увидев пропитавшуюся кровью рубашку Спутника, Кьяра для себя решила, что пора бы уже отлепить зад от камней и помочь боевому товарищу. Спутник тем временем расстегнул и осторожно снял рубашку. Кожа почти без загара, кажется, даже какого-то сероватого оттенка. Более светлыми полосами выделяются старые шрамы. И перекатываются мускулы, как у огромной змеи: не бросаются в глаза, но в нужный момент обернутся железом. А ещё, через всю грудь, под руку по рёбрам и к левой лопатке, тянется рана.

Кьяра было села рядом, соображая, что тут можно сделать "голыми руками". Глубокая царапина с ожогом пополам: след щупальца Крылатого Сумрака. Само собой, к смертельным ранам не относится, и заживает даже не особенно долго, только вот болезненно очень и шрам останется.

Спутник только головой дёрнул, когда она протянула руку, и отклонился назад, чтобы не трогали.

– Не надо.

– Но ты ранен...

– Дай кинжал.

Девушка машинально осмотрелась, потом догадалась проверить мешок: кинжал действительно был там, вместе с несколькими уцелевшими стрелами, обломками лука и толстым куском сырой шкуры, игравшим роль "второго дна".

Спутник молча принял кинжал, сосредоточенно посмотрел на него, касаясь кончиками пальцев, и неожиданно прижал оружие плашмя к ране. Лицо его перекосило, но уже в следующую секунду Спутник справился с собой и отнял лезвие прочь, под ним осталась запёкшаяся корка, прихватившая верхнюю часть раны.

– Я могу...
– начала было Кьяра, но Спутник досадливо дёрнул головой в сторону мешка.

– Забирай и иди.

– Куда?..

Он опять сосредоточенно уставился на лезвие.

– В лагерь. Давай, шевелись!

Резкий окрик заставил её подчиниться. Чувство сострадания к раненому немедленно перешло в раздражение, Кьяра молча взяла его вещи и спустилась в дыру в крыше. Спутник мрачно посмотрел ей в след, потом отложил прочь кинжал, положил пальцы на края раны и занялся настоящим лечением: терпеть боль он больше не собирался. Собственная слабость его как будто разозлила, с другой стороны, как потом думала Кьяра, что считает слабостью человек, убивший магического зверя в одиночку, да ещё легко отделавшийся? Судя по нескольким кускам шкур и вырванным здоровенным зубам, зверь тот проводил досуг в весёлой компании единомышленников.

Вечером они покинули развалины, и на этот раз Кьяра даже не стала (мысленно, правда) придираться к тому, что он опять заснул, укрывшись с головой одеялом. Следующим утром, когда она проснулась, Спутник как раз возвращался из развалин. Ему было явно больно, но большую часть вещей - как и в прошлый раз - в дальнейшем тащил исключительно сам.

Кёсс встретил путников дождливой хмарью и наглухо закрытыми Восточными воротами.

Пришлось - как и в Аргосе - давать большого круга, чтобы добраться до другого тракта, но и там их ждала неудача: Северные ворота затворили. Ночевать пришлось в ближайшем лесу: сырость, холод, беспрестанная капель воды среди листьев... Одного одеяла и плаща Кьяре было явно мало, холод продирал до костей и кроме как сидя задремать не получалось (если собраться в комок то можно сохранить хоть какое-то тепло), поэтому она не выспалась и была исключительно зла. Ко всему прочему, надо было вновь тащиться к городу, да ещё с добычей на горбу.

Но Спутник решил иначе: к Кёссу пока не идём. Идём назад на северный тракт и там ждём. Вопрос "на фига?" почти демонстративно оставил без внимания.

Переформулированную версию "чего ждём?" прокомментировал просто и ясно: "увидим, как дождёмся". Всё.

В воздухе всё ещё висел густой туман, когда они добрались до просеки северного тракта. До города оставалось что-то около километра, и ничто не нарушало обычные звуки леса. Время шло. Серый рассвет не рассеял тумана, но дождь хотя бы поутих. Даже противная мелкая морось со временем прекратилась.

А Спутник забрался на дерево и там замер, среди теней и мокрой листвы неотличимый от окружающего пейзажа. Обозревает он там тракт. Так и хочется сказать: "оборзевает". Оборзевающий обозреватель, что б его...

Кьяра устроилась чуть дальше этого дерева, среди бурелома - несколько более молодых деревьев придавлены трупом старого великана с вывороченными наружу корнями - и дороги ей было не видать. Единственным развлечением оставалось разглядывание Спутника: найти его взглядом, посмотреть, отвести взгляд, потерять замершую фигуру, вновь искать и найти... Вот ведь человек, заживает на нём всё, как на собаке - она бы с такой засохшей штукой на боку согнуться бы побоялась, чтобы только корку не сбить (больно ведь дико), а этот на дерево вперся и ничего.