В ответ резиденты японской разведки в Порт-Артуре уже на следующий день получили шифрованное приказание следующего содержания:

«Ищите новые лазейки для добывания информации. Болтливые и недалекие люди еще не перевелись. Главное внимание — действиям и особенно планам русского флотского начальства. Особое внимание — адмиралу Макарову. О нем надо знать как можно больше...»

Все же «рыцарям плаща и кинжала» Страны восходящего солнца пришлось признаться в следующем. Поток разведывательной информации с появлением там нового командующего флотом сошел почти на нет. Это касалось дел на порт-артурской эскадре.

Спустя некоторое время вице-адмирал Макаров осведомился у армейских жандармов, которые на войне стали в одночасье крепостными контрразведчиками, о делах шпионских. Интерес к ним флотоводец имел, скажем так, «личный»:

— У тех лазутчиков, что ловите, носимая шпионская информация вами анализируется?

— Точно так, ваше превосходительство.

— И что такой анализ показывает?

— Стал радовать. Утечка сведений важного характера заметно уменьшилась.

— Как вы это определили?

— Довольно просто. Теперь японские резиденты в городе и те шпионы, которые проникают в Порт-Артур на короткое время, собирают даже самую ничтожную информацию, чтобы оправдать себя.

— А раньше разве такого не было?

— Раньше мы ловили лазутчиков даже с рукописными копиями штабных приказов.

— И в чем причина того?

— В приказах командующего флотом, то есть в ваших, ваше превосходительство. Они исполняются флотскими чинами неукоснительно. Даже около питейных лавок китайцев нижних чинов с эскадры заметно меньше стало.

— Надо сделать все, чтобы болтунов среди военных служителей вообще не имелось. Тогда и бед для нас на войне будет заметно меньше. Не так ли?

— Так, ваше превосходительство. Только такую напасть одними приказами не искоренишь.

— Ясно дело, что все зависит от служивого человека. Но и контрразведка должна быть не лыком шита...

Не теряя времени, вице-адмирал Макаров стал готовить Тихоокеанский флот в лице ее порт-артурской эскадры к активным действиям в море. Там с начала войны хозяйничали японцы. Хейхатиро Того ночной торпедной атакой внешней гавани русской крепости и боем у Чемульпо добился большого перевеса сил в свою пользу. Об этом более чем убедительно говорили только одни цифры. У противника Того в лице русского флотского командующего оставалось только пять исправных эскадренных броненосцев: «Петропавловск», «Полтава», «Севастополь», "Победа» и «Пересвет». Всего пять броненосных громадин, которые составляли огневую мощь флота Тихого океана.

Сильно поврежденные «Цесаревич» и «Ретвизан» подлежали длительному ремонту. А поскольку ремонтная база оставляла желать много лучшего, на ввод их в строй в обозримом будущем особо надеяться не приходилось, хотя рабочие-судоремонтники вместе с корабельными специалистами трудились не покладая рук.

И в легких силах японцы имели явный перевес. Они обладали 15 крейсерами (не считая тяжелых, броненосных) и около 60 миноносцами. Против — 4 крейсера и 27 миноносцев.

При таком соотношении сил много могли решить инициатива в военных действиях, талант флотоводца, боевой дух корабельных экипажей, их морская выучка. История флота российского полна примеров, когда разгрому подвергался более мощный по силам противник, будь то турки, шведы или французы.

На первом сборе старших офицеров эскадры Степан Осипович начал разговор так:

— Теперь уже поздно вести систематические учения и занятия по расписанию. Каждый командир, каждый офицер должен осознать это.

— Но без системы в обучении экипажей ошибок трудно будет избежать.

— Помните, не ошибается только тот, кто ничего не де лает. Не следует подражать таким начальникам.

— Мы надеемся, что хоть и война, но время на учения нам будет дано.

— Сейчас о том размышлять некогда. Выворачивайте смело свой запас знаний, опытности, предприимчивости. Старайтесь сделать все, что можете.

— А если это будет для нас в условиях войны невозможным? Тогда как?

— Невозможное останется невозможным. Но все возможное должно быть сделано. Это мое требование обязательно для каждого командира корабля.

— Что еще от нас требуется?

— Главное, чтобы все, понимаете — все прониклись сознанием огромности возложенной на нас задачи, осознали всю тяжесть ответственности, которую самый маленький чин несет перед Родиной!

И работа на порт-артурской эскадре, как говорится, закипела. Люди горели желанием послужить, как сказано в присяге, «Богу, царю и Отечеству».

Одной из первых забот Степана Осиповича по прибытии в Порт-Артур стало обеспечение безопасности крепости со стороны моря. Средство для этого было испытанное — оборонительные минные заграждения. Но они уже частью были выставлены до него, и новому командующему флотом приходилось только дополнять заграждения и корректировать их постановку с собственными планами.

О том, как до Макарова и при нем осуществлялись постановки минных заграждений у Порт-Артура и побережья Квантунского полуострова, есть свидетельство авторитетного человека. Непосредственным руководством минной «защиты» морской крепости занимался контр-адмирал Лощинский, который оставил после себя обстоятельную записку о тех событиях Русско-японской войны: