– Это – здесь!

Мы быстро раскидали сушняк, под ним обнаружилась перевернутая вверху дном небольшая лодка, под которой лежали весла, две лопаты и лом. Не смотря на размеры, лодка была довольно тяжелая, и пришлось повозиться, прежде чем мы перевернули ее и по камням дотащили до воды.

– Сергей! Скажите Александру, чтобы он включил габариты у машины, а то я вас не найду! – сказал Смирнов, залезая в лодку.

Затем он оттолкнулся веслом и сноровисто погреб, удалясь от берега. Темное пятно было хорошо видно на светлой воде, и я, почти профессионал в гребле, удивился, как быстро плывет, да еще и на перерез течению, утлый челн Смирнова.

Вернувшись к машине, я застал Пеклеванного за разгрузкой ящиков из кунга.

– Давай, помогай! – крикнул мне водитель, стаскивая на землю сразу несколько пустых ящиков. Мы вытащили всю тару на берег, уселись сверху, закурили…

– Эх, и рыбалка же здесь летом! Да и сейчас, наверное, тоже клюет! Жалко, удочек не захватил! – посетовал Пеклеванный, присел на корточки у воды и сполоснул руки:

– Б-р-р! А холодна водица! Обжигает, как кипяток!

– Сань! А как река-то эта называется? – лениво спросил я, щелчком отправляя окурок в воду.

– Да хрен его знает! Как ты думаешь, Николаич долго будет возить свои приборы?

– Думаю, всю ночь! Кстати, он просил тебя габариты включить, а то боится промахнуться в темноте!

Пеклеванный залез в кабину, завел двигатель, вспыхнули красные фонари по краям кунга. Я, в одиночестве оставшийся на берегу, почувствовал себя сиротой, закинутым злою судьбиною в эти дикие места. Конечно, если бы мы сейчас спокойно загрузились кедровым маслом и поехали назад, я бы чувствовал себя гораздо увереннее, но… Назвался груздем – полезай в кузов!

Смирнов вернулся через час, как и обещал. Его резиновые бахилы были перепачканы свежей землей, а половину лодки занимали полиэтиленовые свертки и пакеты разного размера и веса, в чем я убедился, укладывая их в приготовленные ящики.

Смирнов был весел, чуть не напевал, помогая нам разгружать лодку.

– Все оказалось гораздо проще! Я думаю, еще два рейса – и можно будет ехать! К полуночи вернемся в Куртамыш! – крикнул нам он, забираясь в лодку и отплывая.

Пока мы убрали заполненные ящики в кунг, пока покурили – опять послышался плеск весел, Смирнов вернулся с новой партией своих таинственных приборов.

На этот раз свертков было меньше, но весили они куда как тяжелее предыдущих. Я украдкой встряхнул один – внутри что-то металлически звякнуло – прибор!

Больше всего меня удивляло, как Смирнов, не здоровяк, да и не юноша уже давно, смог так быстро и сноровисто переплывать реку, загружать лодку и возвращаться! Вот тебе и сморчок! Действительно – первое впечатление обманчиво!

Лодка уплыла – и через десять минут вернулась!

– Там осталось самое громоздкое! – объяснил Смирнов, перебираясь через борт: – Сергей, вам придется сплавать со мной, помочь – один я не справлюсь! Захватите пару ящиков – уложим все в них прямо на месте.

Я подхватил тару, угнездил торчкмя ее на корме, залез в лодку, и, пользуясь случаем размяться, попросил у Смирнова весла.

– Здесь очень сильное течение! – ответил он, делая мощные, широкие гребки: – Боюсь, вы не справитесь!

Я про себя обиделся, отвернулся, и стал смотреть на приближающийся берег, белеющий впереди – больно надо, не хочешь, греби сам!

Мы пристали у невысокого холмика, с одной стороны которого на снегу виднелась куча свежей земли.

– Еще неделька, и пришлось бы долбить! – кивнул на кучу Смирнов, выбираясь из лодки: – Хорошо, успели до морозов! Я залезу внутрь, а вы подадите мне ящики, а потом примите их, груженые!

Мы поднялись на холм. С этой стороны реки берег был пологим, и заснеженная равнина тянулась во все стороны километров на пять, только слева темнела тайга, вплотную подходящая к реке…

«Где-то я все это уже видел!», – подумал я, помогая Смирнову протащить ящики сквозь широкую дыру в земле. Честно говоря, я представлял себе все это по другому – никакой траншеей тут и не пахло – обычная нора, только большая! Под снегом было не понять, но мне показалось, что холм словно бы срыт с одной стороны – противоположной от реки.

Смирнов ловко нырнул в лаз, зажег внутри фонарик, и я понял, что никакая это не траншея – свет фонарика удалялся, удалялся, пока не исчез совсем.

«Интересно! Что это за катакомбы тут нарыты?», – подумал я, встал на колени и заглянул в широкую нору.

Там царил полумрак, но тусклые лучи фонарика, пробивающиеся откуда-то из-за угла, все же освещали не высокий, зато довольно просторный коридор, уводящий в другую от реки сторону. Пахло сухой землей, слегка – гнилью и ржавчиной, как в погребе. На земле что-то тускло блестело. Я пригляделся – пол коридора покрывала плитка, что-то вроде кафеля. Мне стало совсем интересно, и я полез внутрь…