– Значит, вы не верите, капитан?

– Значит.

Я ответил так, потому что был в своем уме и бредовые идеи не увлекали меня, как эту особу, связавшуюся с жуликами. Хотя – при мысли о корабле, томящемся на площадке, – некоторое искушение возникло. Но я старался думать о другом – о том, например, что Земля – совсем неплохое убежище…

– Я вам не нравлюсь, – сказал мне Тук, монах. – И вы мне тоже не нравитесь. Но позвольте сказать следующее. Вовсе не корыстные побуждения заставили меня привести моего друга к мисс Фостер. Я выше таких вещей. Истина – вот к чему устремлены все мои помыслы.

Я промолчал. А что тут скажешь? Видали таких…

– Я не могу видеть, – заговорил вдруг Смит, как будто с кем-то отсутствующим. – И не видел никогда. Я не знаю форм, кроме тех, которых коснулись мои руки. Я могу вообразить предметы, но эти образы будут неверными, так как мне непонятно, что такое цвет, хотя известно о его существовании. Слово «красный» что-то означает для вас, но абсолютно бессмысленно для меня. Невозможно описать цвет так, чтобы тебя понял слепой. Структуру – тоже… Питьевая вода – как она выглядит? А как это – виски со льдом? Лед твердый и гладкий. Он вызывает чувство холода. Он – вода, превратившаяся в кристаллы, и он белый. Но что такое кристалл и что такое белый?.. У меня нет ничего от мира, кроме пространства, которое он мне дает, и мыслей, которыми делятся со мной другие люди. Но как узнать, безупречна ли интерпретация этих мыслей? Верны ли построения?.. Этот мир почти недосягаем для меня, но он не единственный… – Смит поднял руку и легонько постучал пальцем по лбу. – Вот где размещается другой. Не воображаемый, а именно другой. Мир, данный мне неким существом. Я не знаю, где находится это существо, – могу лишь утверждать, что очень далеко от нас. И еще мне известно, в какую сторону направлено это «далеко»…

– Если так, – прошептал я, взглянув на Сару, – то он может быть компасом. Мы полетим в направлении, которое он укажет, и будем лететь до тех пор, пока…

– Да, – сказала она. – Именно так был использован Роско.

– Робот Найта?

– Робот Найта. О чем упоминается в письмах… Найт тоже обладал этим даром – но, так сказать, в легкой форме. Он чувствовал, однако, что там кто-то есть, и поэтому создал робота.

– Телепатического робота? Именно для этой цели?

Сара кивнула.

Я ошеломленно молчал. Потому что порция была не по зубам. Потому что речь шла о вещах, совершенно невероятных.

– Там – истина! – возвестил Тук. – Та, о которой мы даже не подозреваем! Я готов жизнь положить ради того, чтобы узреть ее свет!

– Положите, положите… – пообещал я. – Как только доберетесь до истины.

– Если она там, – деловито рассуждала Сара, – то ведь кто-то должен ее найти? Почему не мы?..

Я оглядел комнату. На нас по-прежнему смотрели головы причудливых и свирепых инопланетных существ. Некоторые из них были мне знакомы, о других я слышал, но тут имелись и такие, о которых не упоминалось даже в пьяной болтовне одиноких, измотанных космосом людей, время от времени слетающихся в занюханный бар никому не известно как именуемой планеты… Итак, стены увешаны. Для новых голов места не осталось. Все связанное с охотой в один прекрасный день может утратить свой аромат. И не только для Сары Фостер, грозы окрестных планет, но и для тех людей, которые в восторге от этого ее знака отличия! Пора, значит, подыскивать что-то новенькое, не менее забавное?..

– Никто и никогда, капитан, не узнает, что вы покинули Землю, – убеждала меня между тем Сара. – Здесь останется ваш двойник, который исчезнет, как только вы вернетесь – когда бы это ни произошло.

– Двойник? Вы в состоянии оплатить его преданность?

Она улыбнулась:

– Я в состоянии оплатить все, что угодно… И кроме того, когда мы будем уже далеко отсюда, – его разоблачение, даже если оно произойдет, не очень-то нас встревожит.

– Да, если не считать, что мне хотелось бы вернуться назад.

– Вы вернетесь. Я все улажу.

– А если с этим человеком произойдет несчастный случай и он погибнет?

– А вот это ни к чему. Его идентифицируют, и проделка не сойдет нам с рук.

Сару явно огорчила подобная перспектива – так явно, что мне стало не по себе и от ее реакции, и от намечаемой сделки. Я с неприязнью смотрел на этих людей и с отвращением думал об их затее. Но желание добраться до корабля и рвануть на нем в космос не пропало, а наоборот – стало непреодолимым. Земля уже стремительно утрачивала свою прелесть. На ней теперь можно было лишь гостить, но никак не жить. Я задыхался здесь и почти умирал. Насквозь пропитанный космосом, я не мог находиться вне его. Усыпанное звездами одиночество, тишина, возможность отправиться куда угодно в любой момент – все это было там. И что-то еще, невыразимое…

– Подумайте о вознаграждении, – наседала Сара Фостер, – а затем удвойте свою сумму. Заранее согласна.

– Но почему?! – изумился я. – Неужели деньги ничего для вас не значат?

– Значат. Но у меня выработалась привычка платить за то, что я хотела бы получить. В данном случае мне нужны вы, капитан Росс. Как человек, никогда не следовавший безопасными маршрутами – с разметкой и указателями, и потому всегда опережавший других. Вы как никто подходите нам, капитан.

В дверях показался робот:

– Можно ли подавать обед, мисс Фостер?

Она смотрела на меня с вызовом.

– Надо подумать… – сказал я.

Подумать мне действительно следовало. Только чуть подольше. Чтобы не лететь куда попало. И не стоять теперь посреди этой пустыни, залитой лунным светом…

Смит по-прежнему ползал на четвереньках и хныкал. Его белые глаза светились, как у кота. К нему торопливо, путаясь в сутане, ковылял Тук.

Что же притягивает этих двоих друг к другу? Гомосексуализм отпадает: в походной тесноте он давно обнаружил бы себя. Вероятно, какая-то иная связь… Смит, конечно, признателен за то, что его опекают. Тук, возможно, рассматривает приятеля, а вернее, голос в его голове, как своего рода ценную бумагу… И все же они связаны чем-то более прочным. Может быть, двух беспомощных недотеп сблизили их слабости, вызвавшие взаимное сострадание и понимание?..