Задумавшись, Данкен налетел на круп Красотки. Он вздрогнул, отступил назад; Красотка покосилась на него и внезапно лягнула в колено. Она играла, а потому удар вышел несильным. Данкен осмотрелся и увидел, что все остановились и глядят на старуху, что ковыляла навстречу им, жалобно причитая и отмахиваясь от Крошки, который шагал следом.

— Молодец! — громко похвалил собаку Конрад.

Остальные молча ждали. Старуха, подойдя поближе, плюхнулась на землю и поплотнее закуталась в свои обноски. Она выглядела сущей ведьмой: крючковатый нос, из которого торчали похожие на паучьи лапки волоски, щетина на подбородке, щербатый рот, седые, ниспадавшие на глаза космы.

— Уберите пса! — взвизгнула она. — Я вам что, корова, чтобы посылать за мной собаку? Правда, он вел себя как джентльмен, не стал кусать мое бедное тело. Но спросите у него: зачем он выгнал меня из дома — мерзкое, доложу я вам, местечко — и привел сюда? Мне не нравится, когда со мной так обращаются. Имей я хотя бы крупицу силы, я бы испепелила его. Но сила покинула меня. К тому же они забрали все, что у меня было: совиную кровь, мозги нетопыря, глаза тритонов, кожу лягушки, пепел костра, на котором сожгли колдунью, зуб собаки, что укусила священника…

— Погоди, матушка, — перебил Данкен. — Кто забрал у тебя твое богатство?

— Злыдни, кто же еще, — отозвалась старуха. — Они ободрали меня как липку, они насмехались надо мной. Да-да, насмехались. А потом выкинули меня из дому и подожгли мою хибарку!

— Тебе повезло, — буркнул Эндрю. — Скажи спасибо, что тебя не повесили или не толкнули в огонь.

— Мерзавцы! — Старуха с отвращением сплюнула на землю. — Негодяи! Подумать только, мы с ними чуть ли не родня. Они попрекали меня, честное слово, попрекали. Говорили, что я недостойна болтаться на веревке или гореть в огне.

— Так радуйся, — хмыкнул Эндрю. — Попреки попреками, но ты уцелела, хотя могла погибнуть.

— Сколько лет я положила на то, чтобы завоевать дурную славу, — причитала старуха, — сколько сил! Я изучала каббалу и практиковалась — день за днем, ночь за ночью. Я добывала снадобья, без которых нет настоящей ведьмы, копалась на кладбищах, рылась в могилах…

— Ты и впрямь изрядно старалась, — заметил Конрад.

— Верно, паренек, ох как верно. Таких ведьм, как я, еще поискать. Ну да, я была злой. Какая ж это ведьма, если она добрая? Так что я была злой, но честной. — Старуха посмотрела на Данкена. — А теперь, сэр, коль вам не терпится испробовать на мне свой меч…

— Я не собирался делать ничего подобного, — возразил Данкен. — С какой стати мне казнить честную ведьму?

— Ну так чего мне ждать? Раз уж я здесь, чего мне ждать?

— Во-первых, мы накормим тебя, — отозвался Данкен, — разумеется, если ты хочешь есть. Мне кажется, хочешь. Честная ведьма, для которой настали тяжелые времена, вправе рассчитывать на угощение.

— Милорд, вы пожалеете о своем поступке, — предостерег отшельник. — Те, кто знается с ведьмами, заражаются от них злом.

— Вы разве не слышали? — справился Данкен. — Она сказала, что утратила все свои принадлежности. Какая же она после этого ведьма?

Крошка уселся рядом со старухой и внимательно разглядывал ее с таким видом, как будто считал своей собственностью.

— Уберите от меня этого зверя! — воскликнула ведьма. — Морда у него добродушная, а глаз нехороший. Вон как зыркает!

— Крошка вовсе не злой, — вступился за мастиффа Конрад. — Иначе ты бы давно лишилась руки или ноги.

Старуха попыталась встать. Конрад протянул руку и помог ей подняться. Она важно оправила обноски, едва прикрывавшие старческое тело.

— Вы двое, — проговорила она, — истинные джентльмены. Один отказался пронзить меня мечом, другой помог встать. Старая Мэг благодарит вас. — Ее взгляд переместился на Эндрю. — Насчет этого я не знаю. Уж больно хмуро он глядит.

— Не обращай внимания, — посоветовал Данкен. — Он отшельник, да и день для него выдался не из легких.

— Не люблю я ведьм, — признался Эндрю, — равно как и всех прочих — гоблинов, гномов, чародеев… Их слишком много, без них нам было бы куда спокойнее.

— Вы упомянули про еду, — сказала Мэг, повернувшись к Данкену.

— Мы остановимся на ночлег где-нибудь через пару часов, — ответил тот. — Если ты согласна подождать…

— У меня найдется кусочек сыра, — подал голос Эндрю. — Я сунул его в карман на тот случай, если проголодаюсь по дороге. Думаю, она не побрезгует…

— Эндрю, я думал…

— Ради женщины, милорд, — отозвался отшельник, — не ради ведьмы. Всякий, кто голодает…

Он достал сыр и протянул его старухе; та приняла его, стыдливо потупившись, — впрочем, трудно сказать, был ли то стыд.