— Спасибо за заботу, — поблагодарила Диана. — Вот если бы вы еще одолжили мне какое-нибудь оружие…

— Оружие? — переспросил гоблин.

— Мой топор остался в Замке.

— Не знаю, как насчет топора, а меч мы, пожалуй, найдем. Ну да, я даже припоминаю, где можно его взять.

— Я была бы тебе весьма признательна.

— Зачем вам оружие? — фыркнул Шнырки. — Вы попались в ловушку, из которой, сдается мне, не выбраться. Орда не выпустит вас, обзаведись вы хоть целым арсеналом.

Сидевшие у огня существа закивали в знак согласия.

— Ну и трусы же вы, однако, — буркнул Конрад. — Какого черта вы тогда околачиваетесь тут? Давайте собирайте манатки и уматывайте. Обойдемся без вас.

Он поднялся и двинулся прочь, в темноту.

— Извините моего друга, — проговорил Данкен. — Он не из тех, кто мирится с неудачей.

Внезапно юноша краем глаза уловил на границе света и тени мимолетное движение. Он вскочил на ноги. Ему показалось, он различает среди темневших неподалеку деревьев сутулую человеческую фигуру.

— Эндрю? — окликнул он. — Это ты? Что стряслось?

— Что вам от меня нужно?

Судя по его тону, отшельник до сих пор пребывал в расстроенных чувствах.

Данкен решительно направился к нему.

Видя, что спрятаться не удалось, Эндрю выступил из-за дерева.

— Хватит валять дурака, — произнес юноша, окинув отшельника суровым взглядом.

— Я и не валяю, милорд.

— Валяешь. Поговорим?

Свет костра не достигал того места, где они стояли, и потому Данкен не мог увидеть выражения лица Эндрю.

— Помните наш разговор в моей пещере? — пробормотал тот. — Я рассказал вам, как пытался стать настоящим отшельником — читал труды отцов Церкви, глядел часами на пламя свечи… Я объяснил вам тогда, что у меня ничего не вышло, что все мои попытки обрести хотя бы толику святости пошли прахом. Сдается мне, я даже рассуждал в том смысле, что, наверно, не гожусь для подвижничества. Да, я говорил вам об этом и о многом другом. Я мучился сознанием собственной никчемности, терзался мыслями о том, что все мои надежды и мечты оказались бесплодными, что рвение было напрасным и Господь отвернулся от меня.

— Помню, — сказал Данкен. — Если мне не изменяет память, я подумал тогда, что ты преувеличиваешь. К тому же ты ведь изъявил желание стать ратником Господа, правильно? Так вот, Эндрю, тебе это удалось. Ты славно послужил Божьему делу, пускай тебя и не назовешь солдатом, а потому не стоит изводить себя глупыми подозрениями.

— Вы не понимаете.

— Что ж, просвети меня, — хмыкнул Данкен.

— Разве вы не видите, к чему привело созерцание свечей? Разве не замечаете, чем обернулось мое желание сразиться за Господа? Я вовсе не уверен в том, что могу именоваться святым человеком. Да что там говорить, сказать так — означало бы совершить непростительный грех! Однако у меня проявились способности, о каких я и не подозревал. Мой посох…

— А, вот оно что, — усмехнулся Данкен. — Тебе не дает покоя тот факт, что ты разорвал цепь, которой был прикован демон? Что она лопнула после твоего удара, хотя мой клинок не причинил ей ни малейшего вреда?

— Я знаю, вы согласитесь со мной, — проговорил Эндрю. — Сам по себе посох не мог разбить цепь. Значит, тут не обошлось без волшебства, которое заключено то ли в посохе, то ли в человеке, что владеет им…

— Конечно соглашусь, — откликнулся Данкен. — Я сразу понял, что ты приобрел некую чудодейственную силу. Так радуйся, человече! Или ты не доволен, что Господь отметил тебя среди других?

— Да что же это такое, Боже ты мой?! — простонал Эндрю. — Вы никак не хотите услышать меня!

— Признаться, я и вправду слегка запутался.

— На что я употребил дарованную мне силу? Чтобы освободить демона! Демона! Святой человек (если сила от Господа, выходит, она наделяет меня святостью) освобождает заклятого врага матери-Церкви!

— Не знаю, не знаю, — произнес Данкен. — Как мне кажется, Царап не подходит под образ заклятого врага. Разумеется, он демон, но какой? Не сумевший даже чему-либо научиться, демон-неудачник. Он сбежал из ада, ибо сообразил, что там ему не место. А дьявол со своими подручными и не пытался его остановить, и наш приятель лишний раз убедился в том, что такие, как он, не нужны и в преисподней.

— Вы очень добры, милорд. Только зря вы стараетесь доказать мне, что страшного ничего не произошло. Я же чувствую, что отмечен черной меткой.

— Ерунда! — В голосе Данкена прозвучало раздражение. — Полная ерунда! Какая такая метка?

— Дьявол заклеймил мою душу, — изрек отшельник. — До конца своих дней мне не избавиться от этого клейма. Оно жжет меня изнутри и, должно быть, пребудет со мной и после смерти.

— Лучше объясни мне вот что, — сказал Данкен. — Почему ты решил ударить по цепи посохом? Ведь ты видел, что меч ее не берет. У тебя что, было предчувствие?..