Шишковатый протянул руку и отобрал у него раковину, но к уху ее прикладывать не стал.

— Все это бабушкины сказки, — заявил он. — Звук, который там слышен, — никакой не шум моря, а что-то еще. Я не могу этого объяснить, да и никто, наверное, не может. Только это не шум моря.

— Тогда скажи, что это, — сказал коробейник.

— Я же говорю, что не знаю, — ответил Шишковатый. — Честнее не скажешь. Но только это не шум моря.

Он протянул раковину коробейнику, но тот покачал головой.

— Нет, не мне, — сказал он. — Отдай ее даме. Это ей подарок.

На следующее утро они тронулись в путь поздно. Казалось, коробейнику не хотелось их отпускать. Он много болтал за завтраком, но не сказал ничего такого, что они хотели бы услышать. Когда его о чем-нибудь спрашивали, он или отговаривался тем, что не знает, или принимался рассказывать какие-то нелепые истории явно мифического свойства.

В конце концов они отделались от него и снова начали нелегкий подъем по извилистой тропинке. Солнце уже миновало зенит, когда они достигли гребня холмистой гряды. Лес здесь был уже не такой густой, как внизу, у ручья. Они сделали короткий привал и, не разжигая костра, перекусили.

— Я надеялся, — сказал Шишковатый, — что этот коробейник будет нам чем-нибудь полезен. Но мы ничего от него не добились, и это странно. Он наверняка исходил эти места вдоль и поперек и должен был много о них узнать.

— Я сразу понял, что нельзя ему доверять, — сказал аббат. — Даже если бы он сообщил нам что-нибудь важное, и то я бы ему не поверил.

— Но он не сообщил нам ничего, — сказал Шишковатый. — Болтал что-то про гарпий, но не сказал ничего толкового. Произнес несколько прописных истин о том, как прятаться от драконов, и посоветовал избегать мостов, потому что под ними живут тролли.

— Я тоже понял, что доверять ему нельзя, — согласился Харкорт. — Сразу видно, что он себе на уме.

— А эти россказни про морскую раковину? — продолжал Шишковатый. — Как будто все чистая правда. Будьте уверены, что это неправда. Я видел море и слышал, как оно шумит. Тот звук в раковине — никакой не шум моря.

— Он, правда, сообщил нам, что храм находится где-то к западу отсюда, — сказал аббат. — Но это мы знаем и без него. Надо было спросить его про тот дворец, или виллу, где спрятана призма.

Харкорт покачал головой:

— Об этом нельзя было спрашивать. Мы раскрыли бы свои карты. И он, и кто бы то ни было другой должны знать только одно — что мы разыскиваем моего пропавшего дядю.

Покончив с едой, они отправились дальше, держась гребня холмов.

— Это заведет нас к северу, — сказала Иоланда, — но, наверное, не слишком далеко. А отсюда нам легко будет выбрать дорогу получше.

Незадолго до сумерек они остановились на ночлег. После вечерней трапезы Иоланда уселась одна в сторонке и приложила к уху раковину. Через некоторое время Харкорт поднялся с места и подсел к ней. Она отняла раковину от уха и положила ее на колени.

— Тебе она очень нравится, — сказал он. — И шум моря в ней.

— Не сам шум, — ответила она с улыбкой. — Хотя этот шум как-то странно завораживает. Но дело не только в нем. Когда я слушаю, мне чудится, что там, за шумом моря, слышен чей-то голос, который пытается мне что-то сказать.

— Какое-то волшебство? — спросил он. — Волшебный голос?

Она нахмурила лоб и задумалась.

— Ты знаешь, что такое волшебство? — не унимался он. — Можешь мне это объяснить?

— Мой господин, — отвечала она, — ты задаешь мне загадки.

— Я этого не хотел. Я подумал, что, может быть, ты сумеешь растолковать мне, что такое волшебство. Это слово очень часто приходится слышать, оно само просится на язык, когда надо что-то объяснить, а никакого объяснения нет.

— И ты решил, что растолковать тебе это сможет простая девчонка. Которая время от времени бродит по Брошенным Землям и не может или не хочет объяснить зачем. Которая может увидеть что-то живое в куске дерева…

— Ничего такого я не думал, — сказал он, хотя тут же неохотно признал про себя, что именно таковы были его мысли. — Если я тебя обидел…

— Нет, не обидел, — ответила она и, взяв с колен раковину, вновь поднесла к уху.

Харкорт понял, что она не хочет продолжать разговор, вернулся к огню и сел рядом с аббатом.

«Пока что все идет благополучно, — подумал он. — Нам пришлось иметь дело с буграми в лесу и с призраками на болоте, но с настоящими опасностями мы еще не сталкивались». До сих пор они не заметили никаких признаков Нечисти, никаких намеков на то, что Нечисть догадалась об их присутствии. Конечно, именно на это они и надеялись, но он знал, что оснований для подобных надежд у них нет.