Он так долго говорил, я половину не понял, а самое начало уже забыл. Понял только, что он хороший, что он плохого никому не хочет. Но как мы все тут исправим, я не знаю. Ужасно плохо тут.

– Огородник, почему вы сами тут все не поправите? Умный один был человек, Лудаш, он говорил: «Вот, у нас должен быть прогресс. А никакого прогресса нет, есть одно дерьмо собачье». Чего вы не дадите нам прогресс?

– Мы многое можем дать, но никто нас об этом не просит.

– Я не пойму тебя никак.

– Да ничего сложного, Капрал! – опять у него голос стал такой… такой… как когда мы в дозоре стояли… в общем, хочется все сразу так сделать, как ему нужно.

Однако Огородник ужасный голос опять упрятал.

– Ничего сложного… Что у нас просили поселковые власти? Продовольствия. Это раз. Медикаментов. Это два. Чистой воды. Это три. Еще Капитан – умница, светлая голова! – визиры наблюдения захотел получить. Это четыре. Мы все дали. Наладить кое-какую технику помогли. Еще мэр и его ребята оружие у нас просили – от людаков с быкунами. Оружия мы не дали и не дадим, иначе друг друга перестреляете. Кроме того, я посмотрел ваш арсенал. Поселок вполне способен справиться с любой угрозой: это уж ты мне поверь. У вас тут такого собрано! Никакого недостатка в оружии и боеприпасах нет, даже избыток…

Точно-точно как Капитан, Огородник заговорил. Чем-то они похожи, да.

– …Больше у нас ничего не просили. Никто не пришел и не сказал: «Дайте нам прогресс!». Никто не пришел и не сказал: «Переделайте у нас тут все!». Никто не предложил: «Управляйте нами!». И правильно, так не должно быть. Да мы бы и не стали ничего переделывать. Помочь – поможем. А как вам жить, вы же сами и должны разобраться.

– Мы плохо живем, мы грубо живем, Огородник.

– Сами выбираете себе способ жизни, сами его себе обустраиваете. Как обустроите, так и будете жить. Воля ваша. Вы же не литоморфовые заготовки, не бессмысленные болванки, а люди! Терранцы никогда к вам не полезут. И я лично «прогрессом» у вас заниматься не стану, не мое дело. Сейчас я простой житель Поселка, на самом низу. И стало быть, могу изменить у вас не больше, чем любой другой житель.

Пока он говорил, я всю еду уже съел, какая у меня была. Вкусно! Сколько лет я огурцов не ел? Ой-ой! И чеснок тоже не ел очень давно.

Я смотрю-смотрю, что-то не так у Огородника. Нет, не так что-то у него. На лице. Точно! Ожоги у него маленькие-маленькие, а пластыря нет совсем.

– Ты зачем пластырь снял, Огородник?

– Это не я. Заходила Ханна, она над моей рожей поколдовала… Молодец. Ловко лечит.

Смотрю-смотрю опять на него. А он еще не доел, говорил много потому что.

– Я тебя, Огородник, точно помню, только забыл. Я тебя раньше видел.

Он доел, рот утер, руки утер, помолчал. Потом отвечает мне:

– Конечно, видел. Меня кое-кто в Поселке знает, но болтать им не велено. Говорил ведь: я живу здесь как обычный поселковый человек. Обычный, и точка! Вижу, если тебе не сказать, ты сам вспомнишь и языком молоть примешься…

– Я языком молоть не примусь.

– Хорошо. – Тут вынимает Огородник денежку из белого металла и мне ее бросает.

Я ее хвать-хвать, а мимо. Но все-таки денежку я локтем к штанине прижал, не упала до конца. Беру, смотрю, чего за денежка такая. Тяжеленькая. Надписей много. Разными языками написаны они. Вот испанский, я его знал самую малость, но теперь забыл. А это русский, что ли? Дурацкие до чего у них буковки! Но я ничего Огороднику не сказал. Хотят – пускай своими дурацкими буковками пишут вместо нормальных. Тоже ведь люди, а не болванки. Вот. А это… это…

Ай-ай!

Это ж рожа Огородникова! На денежке! Точно! Только помоложе и красивая. И нос не перебит.

– Этот брат твой, Огородник?

– Это я сам. Лет пять назад. Я, Виктор Сомов.

– А-а… ты… кем там был? – Читать мне трудно, я чего-то волнуюсь, буковки прыгают-прыгают. Да и давно я ничего не читал.

– Много кем, Капрал. Сначала я строил космические корабли. Потом служил офицером на флоте. Потом управлял терранской колонией на планете Екатерина. А потом и всей Террой.

– Значит, ты…

– Там это называют умным словом «старейшина» или кучей глупых слов: «секретарь Объединенной Координирующей Группы Терры-2».

– Старейшина Терры? Ух ты!

– Терры со всеми ее потрохами и инопланетными владениями. Шесть лет.

– Как же ты… Зачем же ты… Здесь-то ты…

Вспомнил теперь я. Раньше много его видел: и на деньгах, и в инфосконе, и разные портреты еще… Вспомнил и уже очень занервничал. Вот. Я… Его, наверное, примучили там, на Терре. Ему плохо сделали. Может, провинился Огородник, вот его и… к нам. Иначе зачем его к нам? Терранцы хорошо живут, у них еды полно, всяких вещей полно, воды – хоть залейся… Зачем Огороднику к нам? Нет, над ним чего-то сделали. Только если спросить его просто так, выйдет грубо и нехорошо.