Но надобно спешить! Незащищен ведь город Верагуа был неделю назад, а пока дойдем туда — пройдет еще почти неделя… Дрейк забрал золото, прихватил с собою шкипера и отправился в Верагуа. По пути шкипер, питаясь с Дрейком, рассказывал, что Верагуа отдан в наследственное владение потомкам великого первооткрывателя Нового Света, земляка шкипера, Кристобаля Колона (это если по-испански. А на самом-то деле, по-итальянски, Христофоро Коломбо). Вот по этой причине там и доныне много итальянцев. А потомки Колумба носят титул герцогов Верагуа.

Но счастье опять было не на стороне Дрейка, невзирая на переименование пинассы. «Миньон» еще и в гавань-то Верагуа войти не успел (к счастью!), а уж начат был обстрел его из тяжелых орудий!

— Так. Невезуха продолжается. Стоит ли рисковать пинассой? Не лучше ли будет отойти и начать сначала? — хмуро проворчал Дрейк, обращаясь, скорее всего, не к кому-либо из слышащих его, а к себе самому. И тут — точно Господь давал знамение — ветер переменился очень быстро на вест и стал отгонять пинассу от города.

— Коли так — отворачиваем назад! — твердо сказал Дрейк во всеуслышание и, подозвав шкипера-обманщика, хмуро сказал: — Только не надо объяснять мне, что обстрел — сюрприз и для вас, милейший. Что, дескать, Верагуа укрепили за те две недели, что вас тут не было. Мы люди взрослые и все понимаем, не правда ли? Во-он мысок, я прикажу пройти мимо него на минимально возможном с точки зрения безопасности моего судна расстоянии. Как поравняемся — прыгайте за борт и плывите к нему. Море спокойное, если повезет — доплывете до берега. А не повезет — уж извините. Божий суд. Лодку дарить вам совершенно не за что, а отвозить вас на берег и возвращаться — пустая трата времени, коего у меня нет. А лишнего — так и вовсе. Ну, пошел за борт! Я ж не ради шутки!

— Спасибо, капитан Дрейк. Тоже не шутя. Я ж понимаю, что у вас имелись все основания вздернуть меня на рее, как предателя…

— Почему «имелись»? Они и сейчас имеются. Но продолжайте.

— Я не буду долго болтать. Я б так и сделал. Скорее всего. Так что — спасибо, я сейчас. Помолюсь только.

И, помолясь, генуэзец, человек уже пожилой, снял сапоги и сказал:

— Берите, если кому подойдут. Сапожки добрые, настоящей кордовской работы. Им сносу не будет. Третий год ношу — и как новые. А мне они только мешать выплыть будут. Ну, я пошел. Еще раз: спасибо, капитан Дракон! — И, перекрестясь, генуэзец залихватски ухнул и спрыгнул с фальшборта…

Когда Дрейк вернулся в Форт-Диего, ему чрезвычайно понравилась добыча Оксенхэма. Он приказал вооружить фрегат, могущий нести до восемнадцати орудий разного калибра. Да и места в трюмах вдосталь и для припасов, и для добычи. И люди в кубриках не будут ютиться в такой тесноте, что от отдыха в них устаешь, как от штормовой ночной вахты в зимней Атлантике, как поневоле пришлось по дороге в Новый Свет…

На этом-то корабле в сопровождении пинассы «Медведь» (еще не успевшей, в отличие от «Миньона», дискредитировать свое новое имя невезучестью!) Дрейк и направился снова к Номбре-де-Дьосу…

На третий день пути встретился французский корабль. А в этих водах если уж встретился француз — стало быть, бессомненно, свой брат — корсар и, вероятнее всего, единоверец-протестант.

Так и оказалось: «джентльмены (или, скорее уж, шевалье) удачи» из Гавра, что на правом берегу бухты Сены, напротив Брайтона, на другом берегу Пролива. Командовал кораблем капитан Гийом Франсуа Тестю — гугенот, представительный средних лет мрачноватый немногословный мужчина, необычно седой: клоком слева, прямо-таки кричащим среди смоляной шевелюры. Правый уголок рта капитана был постоянно приопущен, отчего никому никогда непонятно было: всерьез ли он говорит, или иронично, или просто шутит?

Капитан Тестю изъявил, узнав о планах англичан, горячее желание принять участие в захвате сокровищ Перу, будут ли сокровища отняты во время штурма Номбре-де-Дьоса, или путем захвата каравана на «Золотом тракте», или хоть нападением на склады испанского государственного казначейства в Панаме!

— Вы тут дольше моего, вам и виднее, капитан! — добродушно сказал он Дрейку. И тут же — в знак дружеского расположения и союзнических отношений — преподнес предводителю англичан драгоценную саблю с золотым, усыпанным каменьями, эфесом и вызолоченными ножнами. В свое время это оружие было якобы изготовлено прославленными миланскими оружейниками для самого французского короля, Генриха Второго, старшего брата нынешнего монарха, Карла Девятого. Разумеется, не стоило, дабы не омрачать дружбы в самом ее начале, задавать бестактные вопросы о путях, какими попало монаршее оружие к пиратскому капитану. Дрейк и не поднимал вопроса об этом. Без того уже в первый день этой дружбы возник и первый конфликт.

Предстояло прежде уточнить долю каждого в добыче и в риске. Ведь тоннаж двухсотпятидесятитонного барка французов был почти вдвое выше, чем у испанского фрегата, на коем ныне держал флаг Дрейк. И людей у них было семьдесят человек, что вдвое превосходило численность англичан, бывших сейчас с Дрейком. Симаррунов французы вознамерились было считать за невольников, личных слуг Дрейка и его офицеров, никакого права на особую долю не имеющих. Пришлось им втолковать, что только один из симаррунов — Диего — является слугой Дрейка, но вклад, вносимый им во все дела экспедиции, давно обеспечил ему долю в добыче…