– Замёрзла?

– Есть немного.

– Хочешь посмотреть мои картины?
– спросил он.
– Студия здесь не далеко.

– С удовольствием.

Они дошли до дома культуры "Машиностроитель", зашли внутрь. На вахте сидела грузная женщина.

– Лизавета Михайловна можно ключики от подсобки?

– На, - вахтёрша протянула Валентину ключи, равнодушно осматривая Троянскую.

Лена и Кирилов подошли к студии, из-за дверей доносилась музыка. Валентин повозился несколько минут с ключами, открыл тяжёлую дверь и первым вошёл внутрь.

Девушка постояв в нерешительности несколько секунд, двинулась вслед за ним, чуть не налетев на Валентина. Пошарив по стенки рукой он, наконец, нашёл выключатель, щёлкнул его. Свет озарил небольшую каморку.

В студии царил творческий беспорядок. Заброшенный грудой бумаг стол, по полу валялись изрисованные карандашом листы. Повсюду стояли банки с кистями и тюбики с красками.

Лена неторопливо прошла к дальней стене студии, где висело несколько полотен с пейзажами.

– Твои?

– Да. Ну как нравятся?
– взволновано спросил Валентин, напряжённо улыбаясь.

– Очень.

На мольбертах стояли две законченные картины, которые произвели на девушку сильное впечатление. На одной была изображена - девушка, стоящая у окна в белом платье, которое на спине слегка было расшнуровано. Она задумчиво смотрела куда-то вдаль. Шлейф платья тянулся длинной полосой по полу. На подоконнике букет цветов.

– Это картина "Невеста", - прошептал Кирилов.
– А вот эта как тебе, - он затаил дыхание.

На следующей - была нарисована маленькая девочка. Она сидела на траве. Глаза ребёнка искрились синевой, светлые волосы распущенными волнами обрамляли личико. Её ножки без обуви упирались в камни. Девочка удерживала ромашку, довольно улыбаясь. Прям как девушка с картины Васнецова "Алёнушка".

Видно было, что художник смело пользуется цветом это, несомненно, усиливало воздействие.

– Алёнка?

– Нет. "Полина".

– У тебя талант!
– ни капли, не преувеличивая сказала Лена.
– Тебе надо на выставках выставляться. Они все потрясающие.

– Лучшей среди них, ещё нет..., - Валентин на минуту замолчал, а потом добавил.
– Я хочу нарисовать тебя. Эта картина и будет моим шедевром.

Он повернул девушку к себе лицом, взгляды их встретились. Кирилов колебался всего лишь одно мгновение, как будто давая Лене время на отступление. Затем, отбросив все сомнения, крепче её сжал в объятиях и глубоким поцелуем прижался к губам.

Девушка по-прежнему не двигалась, ошеломлённая ощущениями ласкающих губ. Тело было охвачено вспыхнувшим непонятным жаром, ноги подкашивались. Она протянула руки и схватилась за плечи Валентина, чтобы не упасть.

Она охнула приоткрыв губы и Кирилов воспользовался моментом. Их языки сплелись. Ленка, прижатая к телу художника, почувствовала бедром твёрдый бугор под его джинсами. Испугавшись, попыталась отстраниться, но парень держал её крепко, продолжая целовать, заглушая все протесты.

В его поцелуях не было никакой неуверенности, он точно знал, как справиться с Ленкиным страхом. Раз за разом его губы становились более настойчивыми и требовательными. И вот девушка застонала и сдалась. Теперь она была готова пойти до конца...

Громко, отчётливо в сознание Троянской ворвался радиосигнал "Маяка":

– В Москве семнадцать часов...

Девушка со всей силы толкнула Валентина в грудь и отскочила к двери.

– Мне пора, - выпалила она, дрожащими пальцами застёгивая пуговицы на кофточке, а затем и на пальто.

– Я провожу, - поспешил он за ней...

***

На вахте сидела всё та же строгая, недовольная женщина. Она с подозрением посмотрела на молодых людей. Валентин протянул ей ключи, вышел вслед за Леной на улицу.

Холодный ветер рвал листву с деревьев, солнце уже скрылось, и если бы не горящие фонари, то что-либо увидеть было не возможно. Моросящий дождь пронизывал до костей, заставляя кутаться в тёплую одежду.

До дома Троянской они шли молча. Елена думала о том, что чуть не случилось. Кирилов шагал позади, будто оберегая её, не зная как лучше поступить - извиниться, или сделать вид, что ничего не произошло.

– Вот здесь я живу, - Лена остановилась у подъезда