– Что ты хочешь за свой товар?
– спросил тот, кто смотрел.

– Кусок лепешки, который я мог бы разломить надвое: для меня и моей жены.

– Ты что же, из купцов?

– Нет, я реайя. У меня есть клочок земли.

– Почему же ты не возделываешь землю, коли тебе назначено судьбой быть на земле?

– Я возделываю землю, господин. Но с меня взяли авариз, подать, которую обязан платить каждый мусульманин, имеющий дом. А я дом имею. И я отдал положенные 300 белячков. А потом я заплатил подушную подать. И отдал еще 240 белячков. У меня было двадцать баранов, и за них сборщики податей взяли с меня 600 белячков. Они брали по 30 белячков с бараньей головы, тогда как испокон века за баранью голову брали по одному белячку. Чтобы выплатить подати, я продал все, что имел, и баранов тоже. Я ни гроша не должен султану, да будет его блистательное имя благословенно!
– но теперь я умираю с голоду.

Тот, кто спрашивал, повернулся к калфе Мехмеду.

– Дай мне все деньги, какие есть у тебя.

У Мехмеда глаза-букашки так далеко забрались вверх, что дальше пути им не было, и тогда они побежали по сторонам.

– Не жалей!

Мехмед сунул руку за пазуху, достал пиастр. Повертел его, но тот, кто прикрикнул на Мехмеда, выхватил монету и бросил старику.

– Я покупаю подкову.

– Зачем она тебе?
– заговорил Мехмед, бросаясь в пыль и норовя ухватить монету.

Тот, кто купил подкову, носком чарыка подтолкнул монету старику, нагнулся, взял подкову и пошел прочь.

Мехмед помчался следом.

– Уж не думаешь ли ты, что нам дадут вино за эту дырявую подкову? Или ты, быть может, разбогател?

– Мехмед! Пошевели мозгами! Неужто в Истамбуле нельзя достать глотка вина, за которое не надо платить монетой?

– В Истамбуле надо платить за каждый чох, чтоб нашего султана чума взяла!

Мехмед сказал это в сердцах, громко, и люди, стоявшие поблизости, бросились врассыпную.

– Ты с ума сошел. Сейчас чауши нагрянут.

Тот, кто хотел купить вина без денег, потащил Мехмеда прочь с базара.

Они ныряли в улочки, петляли и наконец остановились: никто за ними не гнался. Вышли к морю. Сели в тени большого камня и стали глядеть на волны.

– Не скоро у нас с тобой будет побрякивать в кошельке, - сказал Мехмед.
– Тебе, брат, еще учиться и учиться. Ты ведь еще в низшей степени харидж, а потом будешь в степени…

– Дахыль, сахн, потом защищу диплом и буду даниш-меидом.

– А я стану лучшим кожевником Истамбула! У меня будет лавка, много учеников и подмастерьев. В огромном подвале моего огромного дома я поставлю бочку, в которую можно будет загнать десять быков, но я загоню в нее вино, чтобы выпускать его на волю всякий раз, когда будет охота.

Мехмед разгорячился, вскочил на ноги - и тут его глаза-букашки уставились в одну точку.

– Придумал! Я знаю, где сегодня будет много плова, жареного мяса и вина. Бежим!

И они снова кинулись в лабиринт улочек, и Мехмед, заливаясь от смеха, на ходу рассказывал о том человеке, в доме которого нынче большое пиршество.

На Гёмюрджинского наиба пришла жалоба. По этой жалобе судьи назначили наибу смертную казнь. Бостанджи- паша поехал совершить экзекуцию, но оказалось, что наиб уже смещен со своего места. Н тогда…

– Что бы ты тогда сделал на месте бостанджи-паши?
– хитро спросил Мехмед.
– Не знаешь? А наш бостанджи-паша не растерялся. За провинности старого наиба он казнил нового наиба, а все его денежки и прочие богатства забрал себе.

Тот, кто бежал рядом, удивленно покрутил головой, а Мехмед рассмеялся, но тут же приложил палец к губам.

Они вышли к торжественно-красивому дому, окруженному молодым садом, с фонтаном и беседками. Играла музыка, пел певец, шумели гости, пировавшие на коврах под сенью деревьев.

Каменная ограда вокруг дома была невысока: коли встать па носки, увидишь, как едят и пьют сильные и славные слуги Высокой Порты.

Сладостный запах жареного и пареного будто пожаром охватил целый квартал. Бабочки да мошки - на свет, нищие да голодные - на запах еды. Под степами дома бостанджи-паши верещало, пузырилось человечье болото. Кто успел, тот получил по миске рису, кто пришел после - по ложке. Запоздалых гостей погнали бы взашей, но кто-то из окружения бостанджи-паши придумал смешную игру.

Над каменной стеной поставили длинное удилище с короткой лесой без крючка. Лесой обвязали кусочек мяса. Подпрыгни, ухвати зубами - мясо твое. Прыгали калеки, прыгали дети, прыгали бродяги.

Чтобы лучше видеть потеху, гости поднялись на крышу дома.

Калфа Мехмед поглядел на удилище и подмигнул тому, кого привел сюда.

– Не зевай! Делай, как я!

Растолкал калек, подпрыгнул, скусил мясо вместе с леской, ловко вскарабкался на забор и закричал:

– О величайшие и богатейшие сего мира, я, ничтожный, воздаю за вашу щедрость хвалу небу, ибо получил с вашего стола еду. Но я восславлю вас трижды, коли вы, накормивши меня, соблаговолите утолить мою неутолимую жажду!