Несмотря на то, что я сидела у костра, согреться не могла абсолютно. Теперь меня трясло от температуры, бросало то в холод, то в жар, ломило кости, ныли суставы - в общем, лихорадка брала своё. К общему отвратительному состоянию добавилась головная боль, которой поспособствовали друзья, решив помахать мечами рядом со мной.

Тихо зверея, я добрела до сумки, достала бутылку "Черногорочки" - лучший бабушкин рецепт, настоянный на отборном спирте. Несколько глотков облегчили страдания, а спустя час я была готова петь пошлые частушки. Фая и Кроха рассматривали меня, будто обнаружили на моём лбу два рога, как у демона и уже подозревали о наличие хвоста...

Спустя ещё несколько часов, когда войско тронулось в путь, волшебное и бодрящее действие горячительного напитка отпустило мой захворавший разум. На душе обнаружился гаденький осадок, доводивший если не до слёз, то до безумной злости на несправедливый мир, на слишком громко поющих птиц, однообразные спины впереди и прочее. Так что, в седле я сидела до безобразия нервная, недовольная севшими сапогами, совершенно не досушенной курткой и наглой рожей Крохи рядом. А он даже не догадывался, как дико чесались руки хлопнуть по крупу его лошадь, чтоб она брыкнулась и скинула нахального седока. Представив, как верзила гонится за лошадкой, потирая ушибленный зад, я злорадно заулыбалась. Моё внезапно ставшее счастливым лицо напугало друзей, Фая и Кроха, опасливо покосились в мою сторону и, постарались отдалиться, проехав вперёд.

Боевое настроение и лихорадка не покидали ни на секунду. Всю дорогу меня колотил озноб, хотелось пить и спать. Перед глазами всё кружилось в дикой пляске, но стиснув зубы, я заставляла тело сидеть ровно и не падать. По хорошему счёту, нужно было бы лечь, замотаться в тёплое одеяло и выпить настойки, а ещё лучше помазаться ею. Но следующая остановка представлялась не скоро.

Приказ о привале прозвучал, когда стемнело. Принц и Настасья удалились в шатёр его высочества. Всем было понятно зачем, а некоторые непонятливые пытались подглядеть конкретную причину, но получили подзатыльники от бдящего порядок командующего. Я наблюдала за ним, рассуждая, что заставляет проникаться таким уважением, идущим из самой глубины души, к этому служивому. Каждый раз, когда стройный невысокий сероглазый блондин проходил мимо меня, так и хотелось выровняться по стойке смирно и дать клятву служить в рядах его армии верой и правдой. Но врождённая вредность прятала несогласованные с ней инстинкты, маскируя ехидными смешками или непроницаемой маской отрешённости.

Кухарь принялся за своё чёрное дело, колдуя над котлом или зачахая над ним, - по виду не понятно было. Кроха поймал меня как раз, когда я сваливалась с лошади. Поставил на ноги. От дальнейшей помощи я отказалась, заявив, что чувствую себя великолепно. Мне поверили на слово и отпустили, наблюдая, как "совершенно здоровая" амазонка спотыкаясь, плетётся к ближайшему бревну. Умастившись у костра, я намеревалась осуществить ранее задуманное - замотаться в тёплое и напиться с горя... лекарств. Но всё было против меня. Это "всё" звали Войкой. Вид у неё был надменный, она нервно покусывала губы, что натолкнуло на мысль: ей нужна я, но заговорить со мной - ниже её достоинства.

– Встань и иди за мной!
– надрывающимся приказным тоном заявила шпионка, пнув ногой бревно под моим бренным телом.
– Пойдём, знахарка. Твои услуги нужны господину советнику!

– А я не хочу никуда идти!
– чихала я, в прямом смысле слова, на всякие обязательства. Саму бы себя вылечить для начала.

Войка разозлилась и пнула меня в спину, из-за чего я разлила настойку.

– Вставай, Хворь проклятая.
– От ломаных приказов амазонка перешла к оскорблениям и шантажу.
– Ты обязана исполнять мои приказы! Ты - ничтожество! Я постараюсь, чтобы Мудрейшая узнала обо всём, что ты творишь. Выпрут тебя, как твою мать-предательницу, и будешь по лесу слоняться, а может подстилкой для мужиков кабачных станешь!
– рычала она.

Я бы встала и подчинилась, по собственной воле, если бы меня нормально, по-человечески попросили. Но Войка задела за живое, дважды. Моя усталость, её грубость и предвкушение ночи на холодной земле, довели эмоции до предела. Нервы лопались, как струны на старой лютне. Со всей силы вмазав по ногам туго соображающей шпионки, я повалила её на землю и вцепилась в горло медленно сжимая пальцы. Лицо поверженной побагровело. Выпученные от ужаса глаза языкатой идиотки, молили отпустить - просить она никогда не стала бы, да и не могла, в сложившейся ситуации. Вокруг было слишком много свидетелей. Все взгляды обратились к нам. Фая положила руку мне на плечо, стараясь сгладить ситуацию.

– Чтоб ты знала, моя мать сама ушла! Никто её не выгонял. И если ещё раз с твоих поганых губ слетит хоть одно упоминание о ней, то на твоём личике чего-то будет не хватать! Глаз, например. А может и появится пара хороших шрамов. Поняла?
– от злости даже зубы заныли, так сильно сжались челюсти.

Фаина рука на плече, требовательно потянула назад. Зная, что Войка ничего не посмеет сделать против нас двоих, а точнее троих, ведь за Фаей, угрожающей громадиной, стоял Кроха, я отпустила её. Разжав руки, поднялась, не сводя глаз со шпионки, осевшей и потиравшей шею. Она смотрела на меня разъярёнными покрасневшими глазами, но не могла и слова сказать.

Подхватив сумку со снадобьями, я быстро пошла к шалашу советника. Думала, добить, чтоб лекарства не тратить. Я застала его врасплох, сидящим за складным походным столом. Он не сразу понял, кто перед ним, вскочил с места и уставился на меня. Мой взъерошенный вид и покрасневшие от лихорадки бешеные глаза заставили мужчину задуматься: на столько ли он нуждается в помощи знахарки, чтобы быть случайно отравленным? Пока мы таращились друг на друга, в шалаш, споткнувшись, влетела шпионка. Её лицо уже приобрело обычный матовый цвет, но синяки от моих пальцев остались на шее. Встав возле ошарашенного советника, она выдохнула и официальным тоном произнесла, напустив на себя пафоса: