– Смейся, смейся...
– бурчала я, поежившись, взглядом я уставилась в землю, словно хотела там что-то разглядеть.
– Знаешь, как меня каждый раз в холодный пот бросает, когда я случайно оговариваюсь?! Думаю, заметят или нет? Пару раз на меня смотрели как на ненормальную! Но оно и понятно: какой же ещё парень будет говорить о себе в женском поле?!

Меня успокаивающе погладили по голове, чтобы я не злилась. В носу засвербило, а в глазах защипало. Захотелось разреветься и выговориться, рассказать о том, как меня достал Виктор со своими садистскими набегами на мои несчастные уши, как я хочу не блуждать во враждебной пустыне, где на каждом шагу может поджидать либо червяк-людоед, либо компания отмороженных "героев", что я хочу вернуться обратно в мирную локацию к ребятам из нашего отряда... И как я хочу, чтобы мне вернули в игре мой настоящий пол!

Хотелось излить свои треволнения в виде одного огромного монолога, в котором бы я передала бы все свои злоключения... Но, посмотрев в глаза подруги, я поняла, что говорить ей ничего этого не надо. Она и так все поняла.

И поэтому я позорно разревелась. От всего пережитого в виртуальном мире. Рина, за что ей нужно присудить звания героя, терпеливо меня успокаивала, не прерывала мой рев и просто ждала, когда я успокоюсь.

– А, а как ты догадалась, что я - это Цуёси?
– шмыгая носом, проговорила я, успокоившись.
– Или уже все ребята в курсе, один только Вик такой недогадливый?

Моя подруга весело фыркнула.

– Уж поверь мне, если уж кто из нашей компании и понял, кто же стоял за всеми теми безобразиями, то только я.
– с усмешкой ответила девушка, дергая меня за рукав. Я пошла следом. Мы медленно стали идти вниз по улице.
– Просто они тебя не знают так хорошо, как я. Пообщались бы они с тобой столько же времени, сколько и я, то быстро бы прочитали все твои мысли и переживания у тебя на лице, сложили бы дважды два и поняли, кто ж в "Новом Герое" скрывается за ником Цу.

Её слова меня немного успокоили, словно стальной обруч, до этого крепко сжавший ребра, ослаб. Облегченно выдохнув, я воодушевилась: ещё не все потеряно!

– Но на твоем месте, я бы была осторожнее с Виктором, - тут же спустила меня с небес на землю подруга.
– Он, конечно, не гений вроде Эйнштейна, но котелок, как говорится, у него плево варит - если не будешь осторожной, быстро раскусит, а с учетом его отзывов о твоей персоне, сомневаюсь, что ты окажешься в теплых дружеских объятиях.

– Ага, скорее удушающих...
– бурчала я себе под нос, так и представляя, какую страшную расправу мне устроит Вик: сто раз пожалею о том, что сразу не сдалась без боя.
– Если он узнает, что я - причина всех его неудобств, то либо придушит, либо оторвет уши...

Последнее заявление заставило Рину недоуменно поднять брови, явно не понимая, с чего бы это парню сдались мои ухи.

– Причем здесь уши?!

– Просто ему нравится их откручивать. Привычка, говорит...Развилась на фоне нервного срыва.

Рина расхохоталась и похлопала меня по спине, мол, ничего страшного. Прорвемся.

И мы пошли дальше, обсуждая план дальнейших действий.

А тем временем в сотне метрах от них, удаляясь все дальше и дальше вверх по улице, разговаривали по душам Андрей и Вик. У последнего настроение опустилось с "обычного зловредного" до "мрачно-язвительного", а проявлялось оно в том, что юноша стремился всем, особенно ближнему своему, сказать какую-нибудь гадость. Правда, весь запас словесного яда Виктор уже исчерпал во время душевных излияний насчет одного надоедливого эльфа, но весь вид парня: нахмуренные брови, поджатые губы и какой-то застывший взгляд - говорил, что Лезин ещё не успокоился.

– Может, прекратишь источать ауру несостоявшегося убийцы-маньяка?
– спокойно, даже чуточку равнодушно предложил Дрон, даже не оглядываясь на друга, прекрасно знал, что там увидит: злые и обиженные глаза.
– А то как бы наши доблестные служители правоохранительных органов не решили-таки взяться за свою работу при виде твоего лица: так сказать, пресечь преступление ещё в зародыше.

– Тебе легко сказать!
– огрызнулся Вик. Но Андрей опять-таки не придал этом значения.

– Тогда прекрати скулить, что жизнь тебя обидела.

– Я не скулю!

– И почему же тогда у тебя такая разобиженная моська?
– с иронией поинтересовался у него друг.
– Или это новый способ высказать свое счастье от предстоящих приключений?

Сначала Виктор хотел что-то сказать, но, глубоко вздохнув, отмахнулся. Решил смолчать, не отвечать на эту колкость. В этом не было смысла. Но кое-что заставило Лезина насторожиться.

– К чему ты говоришь о приключениях?
– юноша знал, что Андрей что-то просто так не говорит. У парня за то время, что он пробыл анимешником, выработалась какая-то особая система мышления: если и говорит какое-то красивое словцо, то отнюдь не для того, чтобы покрасоваться.