Известно высказывание Сталина в пользу неоламаркизма в работе "Анархизм или социализм".

Однако существовала и мощная реакция против неоламаркизма со стороны неодарвинистов и генетиков. В конечном итоге кредит ламаркистских идей резко упал у большинства биологов.

Физиолог Л.А.Орбели как-то в шутку заметил, парируя доводы ламаркизма, тысячелетиями евреям режут препуции, однако все их мальчики рождаются необрезанными.

В двадцатые – тридцатые годы борьба вокруг проблем биологии нарастала. Как всякая борьба, она не обходилась без увлечений и крайностей. Но на каком-то этапе был допущен срыв, приведший к тяжким последствиям.

Вспомним Ленина. Он в своей работе "Материализм и эмпириокритицизм" отстаивает идеи партийности философии, вскрывает методологические и гносеологические истоки метафизики, субъективного идеализма во взглядах многих физиков, математиков, физиологов своего времени. Но он никогда не вторгается в сферу компетентности той или иной науки, никогда не подвергает сомнению установленные наукой данные и закономерности (понимая их исторически обусловленный и относительный характер). Ленин критикует Маха как философа, но не как специалиста в области механики. Ленин говорит о возможности неверного истолкования теории относительности Эйнштейна, но не об ошибочности этой теории.

К сожалению, этот важный принцип был во многом утрачен в полемиках вокруг естествознания, диалектики природы, марксизма в науке. Это совершилось и в биологии. Реальные, конкретные, воспроизводимые результаты генетических исследований были объявлены как бы несуществующими, критика сформировала из науки для себя объект – лженауку.

Это смещение понятий далее трансформировалось в представление о наличии социалистических наук и буржуазных лженаук. Принцип партийности, имевший вполне определенное исторически обусловленное место в истории мысли, был незаконно перенесен в неадекватную для себя сферу.

Еще Бутлеров, столкнувшись с нарастающим национализмом некоторых современных ему немецких ученых, ворчал по поводу того, что скоро в химии придется говорить не о законах науки, а о законах немецкой науки. Перенесенное на классовую почву, это ограниченное представление породило мнение о возможности существования буржуазной биологии, о партийности биологии или, как говорил И.Презент, о партийно непримиримой борьбе в биологии.

Конечно, нелегко разорвать цепочку и вовремя остановиться, когда история предлагает кошмарную логическую цепь: менделизм – расизм – Освенцим или: теория относительности – эквивалентность энергии и массы – Хиросима. Природа не виновата в том, что, открывая ее закономерности, люди используют их против себя.

Истоком трагедии здесь становятся не открытые наукой законы природы, а социальные структуры.

Борьба в науке неизбежна, она не может уйти от столкновения позиций, точек зрения, концепций, гипотез. Эта борьба должна вестись лишь на принципиальной основе. "Ибо одно из худших свойств – это именно филистерство, стремление уговорить противника вместо борьбы против него", – отмечал Энгельс 3.

Но продуктивной может быть лишь борьба на базе самой науки, на ее основе, внутри ее сферы фактов, теорий и представлений. Как только эта основа теряется, принципиальная борьба превращается в свою противоположность: наклеивание ярлыков, оскорбление личности, крики, взвизгивания, поношения и гонения.

Начав работу в секторе науки, я в первую очередь столкнулся с обстановкой в области биологии. На беседу потянулись многие ученые. Иные имена не запомнились (приношу за это извинение), но среди них были академик В.Сукачев, Н.Дубинин, П.Баранов, В.Сахаров, Ю.Полянский, Н.Цицин, А.Жебрак, И.Рапопорт и многие, многие другие. В своей пиратской повязке, сверкая уцелевшим на войне глазом, И.Рапопорт готов был разом идти в танковую атаку против Лысенко. В.В.Сахаров приводил практические аргументы, в том числе тетраплоидную гречиху (я ее высеял на дачном участке). Н.В.Цицин не столько нападал, сколько защищал свое дело межвидовой гибридизации. Л.А.Зильбер излагал взгляды о вирусной природе рака, и я его твердо поддержал как химик.

Отстаивали концепции мичуринской биологии В.Столетов, И.Глушенко, общение с которыми было спокойным и деловым. В итоге за несколько месяцев у меня сложилась картина состояния дел в сфере биологии и 10 апреля 1948 г. я выступил на семинаре лекторов обкомов и горкомов ВКП(б) в зале Политехнического музея с лекцией на тему "Спорные вопросы современного дарвинизма".

К интригам я и тогда не очень был приспособлен, да и сейчас плохо в них плаваю, и не знал, что, пока я читал лекцию, за спиной в подсобном помещении музея меня слушали и записывали Т.Д.Лысенко и М.Б.Митин. Об их последующих действиях известно из других источников; тогда я о них ничего не знал. Лишь в мае почувствовал недоброе, когда из секретариата Г.М.Маленкова срочно затребовали стенограмму моей лекции.

Но сперва о ней самой. В качестве основы я избрал два вопроса: проблему внутривидовой борьбы за существование и современная генетика. Поскольку текст лекции охватывает 46 страниц, полностью поместить ее здесь невозможно. Вот отдельные извлечения. В первую очередь "Введение": "Товарищи! Очень характерно, что сегодня на семинаре лекторов читается лекция о современных спорных проблемах дарвинизма. Это свидетельствует о том интересе, который вызывают среди широких кругов советской общественности споры вокруг проблем дарвинизма, разгоревшиеся в последнее время.