– Пусть они сразятся друг с другом, – вдруг истошно закричал кто-то. – Ну, а уж мы – потом как-нибудь.

Вот, покачивая над блестящими шлемами мокрыми султанами перьев, показались первые ряды преторианцев. Воины шли четко, печатая шаг, как на параде. Лишь колыхались щиты да узкими ручейками стекала вода с доспехов.

Кто-то из толпы этак несмело приветственно замахал руками. Не замедлив шага, преторианцы вдруг опустили короткие копья и, ощетинившись ими, молча пошли на бунтовщиков.

Жуткий животный ужас, усугубленный неистовым буйством грозы, вдруг объял мятежников, ясно, но запоздало осознавших, что сейчас они окажутся между молотом и наковальней. Да что там «окажутся» – уже оказались! Ни у кого уже не осталось сомнений, что легионеры и преторианцы действовали по единому плану – одни прикрыли ворота, другие перерезали путь назад. Ловушка захлопнулось. Юний тоже осознал, куда ввязался, и первым его побуждением было бежать. Куда угодно, лишь бы избавиться наконец от этого липкого, нахлынувшего вдруг страха, страха обреченности перед механистическим шагом преторианских когорт. Ясно было, что пощады не будет. Осознал это не только Юний, но и уже многие, слишком многие, чтобы их поспешное бегство оказалось бы незаметным. Да и куда бежать? Все пути были перекрыты. Часть бунтовщиков хлынула в узкие переулки, но и там их ждали воины. А первые ряды преторианских когорт наконец достигли восставших.

Это было как раскаленным ножом в масло, как тяжелым молотом по размягченному в огне металлу. Раздались крики ужаса и боли, и первые капли крови, смешиваясь с дождем, упали на мостовую. Люди метались, как попавшая в охотничью засаду дичь. А преторианцы даже не замедлили шага.

Привычное ухо Юния четко улавливало хлюпающие звуки, которые издавали клинки, погружавшиеся в беззащитные тела. Пожалуй, это было еще похлеще, чем на арене. Там-то все ясно: у гладиаторов уж такая участь – умереть под крики возбужденной толпы, гладиаторы помолвлены со смертью. А эти-то, эти? В чем провинились все эти дрожащие от мерзкого страха люди, в большинстве своем обычные добропорядочные обыватели? Тем только, что легко поддались на провокационные призывы вожаков? Ну что ж, тем нагляднее будет урок… Для тех, кто выживет.

Рысь усмехнулся, он вовсе и не думал выпускать из поля зрения Сильвестра. А тот вдруг исчез! Вот только что стоял – и нету. Юний, не раздумывая, рванулся вперед, пробиваясь сквозь обезумевшую от предчувствия скорой смерти толпу, и одни лишь инстинкты охотника, полученные когда-то в детстве на далекой родине, помогали сейчас ему, не позволяя поддаваться волнам дикого, запредельного страха, исходившим от загнанных в ловушку людей.

«Выбирая цель, не смотри по сторонам, – когда-то учил отец. – И не прожигай глазами добычу – чувствуй. Просто чувствуй».

Легко сказать! Сколько времени прошло, прежде чем Рысь, тогда совсем еще мальчишка, научился чувствовать.

И вот теперь он точно так же, как убегающую добычу, чувствовал плосколицего вилика. Позади – быстро приближающиеся преторианцы, впереди – легионеры, по бокам – равнодушные громады домов. Даже не зароешься в землю – помешают камни мостовой. Но ведь Сильвестр и другие вожаки куда-то скрылись? Ведь нет их средь мятущихся людей? Так куда? Не в небо же они улетели?

Юноша машинально поднял глаза и застыл. Акведук! Широкий, белого кирпича, проходивший над крышами. Вот оно! Рысь резко упал на мостовую, юркой ящерицей просочился между ног, умудряясь при этом не попасть ни под чью пятку. Вот и стена какого-то дома, водосток, окно. Стоит лишь немного подпрыгнуть и подтянуться… Юний так и сделал – и вскоре оказался на крыше. Рядом с ним – достать рукой – белой блестящей стрелой проходил акведук, на котором виднелось несколько быстро удалявшихся в сторону Виминала фигурок.

Рысь улыбнулся. Ну что ж, вилик Сильвестр, посмотрим, кто быстрее бегает!

Он спустился вниз за стеной Сервия Туллия, перед тем оглянулся, усмотрев позади взбиравшихся на крыши воинов, – похоже, они тоже сообразили про акведук. Быстро. Однако где же Сильвестр? Где тут можно спрятаться-то? Ага! Вспышка молнии озарила мокрую листву деревьев. Сады Мецената! Да, пожалуй, там есть где укрыться, хотя бы на ближайшее время.

Юний побежал вдоль стены, несколько раз срывался со старого, поросшего скользкой, мокрой травой вала. Падал и быстро вскакивал на ноги, не обращая внимания на приставшую грязь, которую, впрочем, быстро смывал ливень. Знакомый азарт охотника овладел юношей, и он чувствовал: вот она, дичь, уже совсем близко, вот-вот покажется за деревьями. Самое время затаиться, чтоб не заметили.

Упав в траву, Юний словно обратился в ужа и быстро пополз меж деревьями, пока не услышал приглушенный разговор. Укрывшись за толстым дубом, юноша осторожно выглянул. Полыхнула молния, выхватив из полутьмы нескольких настороженно посматривающих по сторонам человек, среди которых Юний хорошо разглядел и плосколицего Сильвестра… и низенького морщинистого старика с блестящей лысиной и кустистыми бровями, нависающими над самыми глазами.

Каллимах! Ростовщик Каллимах! Что и говорить, давненько не виделись.

О чем-то переговорив между собой, мятежники – странно было видеть среди них Каллимаха! – разделились на две группы. Одна пошла на север, к Соляным воротам, а другая – Каллимах с Сильвестром – на юг, к рынку Ливии. Естественно, Рысь следовал за ними. Вообще, как-то уж очень странно шли беглецы – такое впечатление, что и вовсе никого не опасались. Нет, вилик еще иногда оглядывался, припадал к земле, замедлял ход, а ростовщик шел себе да и шел, словно не было позади никакой погони.

Впереди, за деревьями, уже показались дома Тибуртинской улицы, как вдруг у рынка Ливии навстречу мятежникам вышел десяток воинов. Судя по синим щитам и кожаным доспехам, это были не преторианцы, а кто-нибудь из галльского легиона.