– Эту троицу – к ущелью, остальных – в клетку, – быстро распорядился он. – И не забудьте про дев, господин сам скажет вам, куда их вести.

Жрецы поклонились – молодые, пышущие здоровьем парни, гордые от сознания собственной значимости. Похоже, Фланд волею главного друида обрел сейчас полную власть над ними и теперь упивался ею. Видно было, что ему нравилось распоряжаться, нравилось чувствовать на себе завистливые и вместе с тем боязливые взгляды, нравилось ощущать свое могущество. Еще бы – он, Фланд, сын нищего старика Гарпиата, нынче друид, помощник богов и провозвестник их воли! Сердце молодого жреца билось в упоении. Фланд бегал от пропасти к клетке, суетился, что-то подсказывал, кому-то что-то кричал.

Месяц зашел за тучу, и, казалось, еще ярче вспыхнули костры, выхватывая из темноты обреченных на лютую смерть несчастных. Рядом с клеткой Юний увидел рыбака Лонана, помахал ему. Рыбак увидел и улыбнулся в ответ.

Девушек, Клавдию и Айну, грубо сорвав одежду, обнаженными привязали к специально вкопанным в землю столбам. Клавдия дрожала, время от времени бросая на окружающих взгляд, смешанный с тоской, надеждой и страхом; что же касается Айны – та лишь презрительно улыбалась.

Мад Магройд быстро подошел к ней. Рысь – за ним, в сопровождении двух молодых фениев: все же вождь фианны не слишком доверял ему.

– Ты так не сказала мне, где спрятан венец, Боудикка! И не захотела стать моей женой, – с надрывом прошептал Мад Магройд. – Так станешь женой богов.

Боудикка? Юний удивленно прислушался. Ведь именно так звали знаменитую королеву иценов, которая предпочла смерть римскому пену. Но ведь эту девушку зовут вовсе не Боудикка – Айна… Да, признаться, ее появление довольно неожиданно. Что ж, делать нечего, придется спасать двух. И даже не двух – есть ведь еще и предназначенные в жертву парни! Omnes, quantum potes, juva – всем, сколько можешь, помогай!

Рысь оглянулся – фении незаметно окружали друидов, несколько человек умело блокировали и старосту Лугайда, явившегося на праздник в сопровождении дюжих, вооруженных палками слуг.

Ну, вот, похоже, все собрались: друиды, староста, Мад Магройд. А где же Ферадах Финд? Юний покрутил головой – а вот и он, у пропасти. Не слишком ли близко встал? Ага, вот подбежал и Гета с косичками… Куда ж вы лезете-то, а? А ну как друиды окажутся проворнее?

Подошли музыканты – с арфами, барабанами, флейтами, – скромненько встали рядком меж поляной и ущельем и, негромко переговариваясь, с любопытством пялили глаза на голых дев.

Даймин Дамаргайт в белых одеждах взял в левую руку острый серп с золотой рукоятью и, посмотрев в небо, воззвал к богам.

Все замолкли, благоговейно слушая завывания жреца, лишь Мад Магройд презрительно ухмылялся, да думали о чем-то своем Ферадах Финд с Гетой.

– О, великие боги! – выкрикнул прямо в ночное небо Даймин Дамаргайт, махнув рукой музыкантам. – Примите же наши скромные дары и не оставьте нас своей милостью!

Нарастая, словно рокот прибоя, послышался стук барабанов. Взвизгнула флейта, и струны арфы пропели несчастным девушкам смертную песнь.

Подойдя к Клавдии, жрец поднял над головою серп… Еще громче забили барабаны, флейта умолкла, а вслед за ней постепенно затихала арфа…

И тут вдруг случилось нечто, нарушившее заведенное течение торжества. Рыбак Лонан из Брэгг, выхватив из-под плаща дубину, со всей силы ударил по столбам жертвенной клети, и та – с виду неприступно грозная – сразу же развалилась! Видать, так построили…

Даймин Дамаргайт бросил возмущенный взгляд на своих помощников и побледнел: тех уже вовсю колошматили палками! Вот уж поистине, неслыханное святотатство! Они что там все, с ума посходили? Не боятся гнева богов? А фении? Мад Магройд? Куда же они смотрят? Ведь это же самый настоящий бунт!

Фении никуда не смотрели! Они помогали громившим клетку бунтовщикам, и сам Куид Мад Магройд с гримасой мрачного удовлетворения взирал на это дело!

Да, благостное течение празднества внезапно оказалось нарушенным. Со всех сторон слышались удары и ругань, и, надо сказать, друидам пришлось несладко. Мало того что их пинками отогнали от тех троих парей, что стояли на краю ущелья, так еще и вдребезги разбили жертвенные кувшины, а какой-то недостойный пес с измазанным разноцветной глиной лицом уже отвязывал от столба стриженую девку! О, боги, да что же это такое творится?

Младший жрец Фланд еле увернулся от дубины и, больше не обращая никакого внимания на призывы наставника, петляя, словно заяц, со всех ног бросился в чащу. В спину ему неслись гнусные ругательства и камни. И что страшнее – позор, ранение или смерть – было сейчас не так уж важно. Фланд, как и многие молодые друиды, среди которых попадалось немало по-настоящему умных людей, четко уяснил – происходило что-то ужасное. Да, возможно, вскоре все уляжется, но вот теперь, в данный момент, лучше оказаться от разъяренной толпы как можно дальше. К чему в общем-то жрецы и стремились.