Разобрался, значит, нашел зашифрованные файлы, да и вскрыл их не долго думая, полагал порнуха, а оказалось, что это всего лишь музыкальная классика в видеоформате! Поглядел малость для поряд-ка, вроде как и понравилось. Некоторые певички были даже очень ни-чего. К примеру Аня Нетребко, да и Лариса Луста тоже, а как увидел, а затем и услышал Роландо Вильясона и вовсе влюбился нафиг! А как влюбился, так и запел сразу, приятным таким тенором, как у самого Роландо, только по кошачьи:

86

— Я люблю вас, я люблю…

Открывается дверь, в комнату всовывается крысиная мордочка Арнольда.

— Кого любишь-то?

Видит на мониторе поющего Вильясона. — Ты чо, в натуре, во, даешь-то!

Орет:

— Эй, Севанчик (так он называет Севу, когда в хорошем располо-жении духа)! Сева из кухни:

— Да чего там у вас? Обожди чуток, а то я уже налил себе. Слышится «буль-буль» от принимаемой внутрь дозы, затем воз-

глас:

— Ух, ну и гадость!

После чего объявляется и сам Севастьян. Обращаясь к Арнольду:

— Ну, чего хочешь-то?

Арнольд, показывая на Тиму, а после и на монитор:

— Да братан твой, гляди, чего учудил-то: в любви, мужику при-знается!

Тима, так и недопевший фразу до конца из-за вмешательства кры-сы, смущенно:

— Так это же сам Вильясон! Арнольд Севе:

— Нет, ты слышал? Еще и оправдывается! Сева, негодующе:

— Да, братик, и ты туда же, не ожидал!

Тима, уже совсем оробевший от такого наглого обвинения: — Да врет он всё, я всего лишь пел арию!

Сева подозрительно: — Какую?

Тима:

— Владимира Ленского из оперы Петра Ильича Чайковского «Ев-гений Онегин».

Арнольд ехидно:

— Вот ты и сознался, Чайковского, значит, уважаешь?! Сева озадаченно:

— Тимка, я чо-то не врубаюсь, причем здесь какой-то Чайковский? Ты же только что сказал, что это Вильясон!

Тычет лапкой в центр Вильясона.

Арнольд в притворном ужасе, хватаясь за рыльце лапами.

87

— Ну я пошел, ребята, вы тут и без меня, надеюсь, разберетесь. Как-никак два сапога пара! Уходит.

Сева:

— Не знаешь, что он имел в виду? Тима обиженно:

— Совсем обнаглел бесхвостый, уже стыдить начал! Сева, поддакивая:

— Верно, верно, еще и сапогами обозвал!

Тима, довольный тем, что есть возможность увильнуть от ответ-ственности, тотчас заостряет тему насчет Арнольда:

— И не говори, братик, а давай лучше проучим его! Сева:

— Я за, только как?

Тима после длительной паузы:

— О, придумал! Мы этого засланца напоим встельку, а затем вы-несем из квартиры нахрен! Поближе к подвалу, чтобы жена поскорее нашла. Сева:

— Не, так не годится, писку будет от его бабы дюже много. Она ведь всем говорит, что муж её трезвенник, давай лучше, подсыплем ему снотворного, набедокурим чего-нибудь, а потом его же и обвиним в лунатизме!

Тима в восторге:

— Да ты, блин, у нас мыслитель в натуре! Верно, так мы и сдела-ем. Чур, только бабушке я буду докладывать.

— Сева:

— Давай лучше папе, тот хоть в живых оставит. Тима:

— Нет, бабушке! Сева:

— Папе!

Выясняют отношения, потом, вроде как, все-таки договариваются. Тима:

— Ладно, идет, но на меньшее я не согласен. Сева:

— Замётано.

Короче, дальше в точности проделали то, что и задумали. Папа Серёжа, роясь в своем ящике:

— Не понял, а куда делось моё последнее стихотворение?! Кто вырвал страницу? Сева, подленьким голоском:

— Прости, папочка, не уследил, это Арнольд сожрал его по старой привычке! Понравилось видать.

88

Арнольд в ужасе от услышанного из ящика: — Нет, это не я, я совсем неграмотный!

Папа Сережа, чему-то самодовольно ухмыляясь:

— Ладно, хрен с ним, я его наизусть помню. Пойду, на всякий случай, в компьютер вставлю.

Уходит вставлять.

Уже перед самым ужином бабушка, только чтовернувшаяся сдачи, роется в своих городских закромах:

— Я не врубилась что-то, валерианки нет, сыра ни крошки, колба-сы и той осталось с кукиш. Кто посмел?! Убью?!

Тима смело из-под дивана:

— Бабусечка Мусечка, прости меня вшивого, не уберег! Слишком их много было. Бабушка:

— Кого, продуктов? Тима:

— Нет, родненькая, крыс! С бабой Мусей немая сцена.