Уже через несколько дней после его возвращения флотилия русских гребных судов, пройдя секретными фарватерами, уничтожила полтора десятка турецких судов, как тогда говорили, «вырезала». А затем по тем же фарватерам стали подходить к крепости и линейные корабли, ведя её ожесточенный обстрел. С учетом расстановки крепостной артиллерии и фортов начались вестись и осадные работы. Положение осажденных сразу резко ухудшилось.

А когда к крепости подошёл гвардейский корпус, а бригада генерала Головина прошла тайными тропами (планы которых тоже были добыты неутомимым де Виттом) по, казалось бы, непроходимому болоту и вышла к наименее укрепленной южной стороне крепости, положение Мехмет-паши стало просто критическим. В тех же болотах был разбит и сильный турецкий отряд с обозом, пытавшийся прорваться по тайным тропам к крепости.

Затем был штурм с ударом по наиболее слабому приморскому бастиону и демонстративным наступлением на западный фас крепости. Штурм окончательно измотал турок, и 29 сентября 1828 года они сдались.

Присвоение де Витту Николаем I за взятие Варны в 1829 году чина генерала от кавалерии вызвало массовое недовольство в российском генералитете. А в сентябре того же года де Витту были пожалованы императорские вензеля на эполеты «за успешное формирование резервов и своевременное усиление ими действующей армии во всё продолжение благополучно оконченной с Портой Оттоманской войны и за отличное состояние, в каковом найдены при смотре поселенные войска».

Обойденные императорской милостью генералы никак не могли взять в толк, что такого сделал де Витт, чтобы получить высший генеральский чин. Обстоятельства разведывательной операции и генерал, и император держали в секрете, а потому относительно услуги, оказанной де Виттом, ходили самые невероятные слухи. О генерале стали распускаться всевозможные сплетни, его именовали не иначе как интриганом и императорским осведомителем. Иван Осипович о многом знал, о многом догадывался, но оправдываться не пытался. Таков уж удел разведчика: зная всё обо всех, он порой не может сказать и слова в собственное оправдание, накрепко связанный негласными правилами своей профессии.

Вместе с армией де Витт участвовал затем во взятии Силистрии, в сражении под Шумлой, где турки снова были разбиты. Затем был трудный поход к Андрианополю и к побережью Эгейского моря, который де Витт проделал в авангарде, командуя конным отрядом. Многочисленные мелкие, но яростные стычки. Наконец, в подзорные трубы стали уже видны стены Константинополя. Однако не всё было так просто. Дело в том, что командующий армией генерал Дибич действовал с большим риском, спустившись с гор в самом сердце Турции и имея под началом всего 20 тыс. солдат. Правда, это были русские солдаты, но обстановка всё равно была опасной. У неприятеля прямо в их столице находилась большая армия, ещё одна, почти в 100 тыс. человек, под началом скутарийского паши уже вышла из Филиппополя и двигалась во фланг русским войскам форсированными переходами.

Надо было торопиться с мирными переговорами, пока все преимущества были на нашей стороне. И здесь снова помогла константинопольская агентура де Витта. По его распоряжению агенты устремились на многочисленные базары и начали распространять слухи о 100-тысячной русской армии, что стоит у ворот Константинополя и ждёт ещё такую же в помощь, а также о том, что скутарийский паша уже разбит и остатки его воинства спасаются бегством. В Константинополе началась паника, вот-вот грозящая, по турецкому обыкновению, перерасти в бунт. Между тем у константинопольских стен показались казачьи дозоры. Султан Махмуд потерял голову и велел министрам срочно подписывать мир с Россией. Когда турецкое правительство осознало, какую ошибку оно допустило, было уже поздно — договор был подписан на самых выгодных для России условиях.

Разумеется, деятельность де Витта как разведчика была поистине гениальна по дерзости замысла, чёткости исполнения и блестящим результатам. Однако его деятельность этим в войну не ограничилась. Решением императора ещё до начала войны с Турцией де Витт был назначен командующим резервов Южной армии и ответственным за её продовольственное снабжение. Вопрос этот был далеко не второстепенный. Правомерен вопрос: почему именно де Витт был назначен на столь важные должности, ведь снабженческого опыта, причем в таких больших масштабах, у него не было? Ответ достаточно прост: поскольку генерал являлся начальником Южных военных поселений, в его распоряжении имелись войска, которые можно было использовать как резервные в случае необходимости, и склады с военными припасами. Совмещать деятельность снабженческую и разведывательную было непросто. Тем не менее он прекрасно справился и с ролью снабженца действующей армии.

Работая над книгой, я просмотрел всю доступную литературу о войне 1828–1829 годов и не нашёл ни одного упоминания о том, что солдаты в эту кампанию голодали, что кто-то что-то воровал и т. п. Из этого можно сделать вывод, что в целом снабжение армии было поставлено неплохо и де Витт вполне справился со своими обязанностями. При этом к себе в помощь он привлек настоящего профессионала своего дела — «негоцианта коммерции советника» Ивана Ризнича, бывшего мужа знаменитой пушкинской музы Амалии.

2 марта 1827 года В.И. Туманский писал из Одессы А.С. Пушкину: «Одна из наших новостей, могущая тебя интересовать, есть женитьба Ризнича на сестре Собаньской, Виттовой любовницы. В приданое за неё получил Ризнич в будущем 6000 черв., а в настоящем Владимирский крест за услуги, оказанные Одесскому Лицею. Надобно знать, что он в Лицее никогда ничего не делал. Новая м-м Ризнич, вероятно, не заслужит ни твоих, ни моих стихов по смерти: это малютка с большим ртом и с Польскими ухватками. Дом их доселе не открывался для нашей братьи».