“Но исход уже не за горами, – сказала себе Береника, – и как только работа принесет плоды, я вложу свой разум в яйцеклетку будущего человека. Скорее всего это будет мужчина – таким образом, созданная бопперами система носителей на основе плоти сможет распространяться быстрее. Я смогу ступить на поверхность Земли в новом, сильном и прекрасном человеческом теле и оставить после себя великое множество сционов”. Мать-Земля, истекающая богатым соком жизни, до краев, до самых укромных уголков, наполненная богатейшим запасом информации, ждет ее. Она сможет плавать в морях, есть человеческую пищу, она сможет дышать!

Сигнал вызова разнесся по закоулкам сознания Береники. Она включила канал приема передач Эфирнет Ккандио и череда быстрых глифов проследовала перед ее внутренним оком. Человеческое лицо, небольшой сосуд с прозрачной жидкостью, потом то же самое лицо, только странно растекающееся, контейнер с органами, наконец, информацию о покупателе. Ви. Это было сообщение от Ви, постоянного агента-представителя бопперов на Рынке. Не так давно Береника попросила Ви составить для нее обзор наркотических средств, в особенности новых, имеющих хождение среди людей. Невозможно было предугадать, где лежал ключ к возможности кодировки информации яйцеклетки, и этот глиф – растекающееся лицо – показался Беренике интересным и, возможно, заслуживал внимания. Она отослала Ккандио ответный глиф для Ви, содержащий подтверждение о приеме и заинтересованности информацией, и направилась в лабораторию подготовить органы, о которых просил покупатель.

Лаборатория, в которой свежие органы готовились на продажу, находилась позади гидропонных танков. Лабораторный зал был велик, часть его была занята специальными, соединенными с танками, камерами: туда закачивался воздух и там поддерживалась привычная для людей температура. Здесь работали Елена и Улалум. Традиционно сложилось так, что все работники гидропонной фермы были “женщинами” и использовали в разговоре язык великого По. Если вдуматься, то в этом не было ничего необычного. Женское восприятие как нельзя лучше соответствовало задачам вынашивания и выращивания новой жизни, пусть даже и в танках, а работающие постоянно вместе бопперы, как уже было сказано, выбирали себе единый стиль разговорного английского. Напитанная медом болезненность стиля По, по общему соглашению, была принята среди служительниц танков, склонных к мечтательности.

– Приветствую тебя, излюбленная сестра моя, – сладким и чистым голосом пропела Улалум.

Улалум была петафлопом, ее зеркальное тело было покрыто мерц-покровом, окрашенным оттенками розового и желтого. Когда Береника вошла, Улалум работала с небольшим герметическим контейнером, наполненным воздухом. Ее выдвижные глаза и датчики были введены внутрь контейнера сквозь плотный клапан. Подобно Беренике, Улалум имела облик женщины – вот только голова ее была снабжена массой щупалец, с микроглазами и микроманипуляторами на концах. Одно из глазных щупалец выбралось из герметического контейнера и, загнувшись назад, взглянуло на Беренику.

– Органическая жизнь, настоящее чудо, Береника, – пропел ясный голос Улалум. – Только что мне удалось разрешить еще одну из ее загадок. Я поняла принцип сохранения памяти в добавочных генах макровирусов. И знаешь ли ты, о Береника, что самое здесь любопытное? Это хранилище памяти передается у вирусов по наследству, неизменно тщательно сберегаясь и воспроизводясь!

– Какую же ценность может представлять информация, содержащаяся в памяти вируса? – спросила Береника, подходя ближе к своей сестре. – Между микробами и человеческим зародышем лежит огромная разница.

– Макровирусы, о которых говорю я, машут могучими хвостами, о Береника, – восторженно ответила Улалум. – Подобно крохотным драконам, они влекут за собой безбрежный океан опыта прожитого, измеряемый бесконечными триллионами битов. И знаешь что, о сладчайшая Береника, вся память и вся история, кои они несут с собой, всякий раз воскресают и повторяются вновь. Для этого достаточно лишь слить одного из этих мужественных хвостатых созданий с человеческим яйцом.

– Улалум трясется над этими шустрыми хвостатыми, как не тряслась никогда над собой, – подала голос Елена – боппер, имеющая вид мраморной головы, торчащей прямо из пола лабораторного зала. – Улалум ухитрилась заложить в каждого из этих хвостатых всю библиотеку своего программного обеспечения. Если бы ей теперь удалось развернуть спираль человеческого белка, то можно было бы создать человека с нашим программным обеспечением в генной памяти хоть сейчас.

– Вообразите себя безупречным человеческим бытием, – продолжала вещать Улалум. – Или выплеском спермы, разрастающимся во плоть внутри женского чрева! Я одолею человеческое яйцо, обещаю вам! Я хочу создать человекобопа, биологическую машину, имеющую вид сына человеческого, способную производить сперматозидов о паре хвостов у каждого! Мне осталось разрешить только одну проблему, дорогая Береника, научиться разворачивать белковую спираль не повреждая ее, но чувствую я, что решение этой проблемы уже близко, чрезвычайно близко. Я уверена, что способна добиться многого теперь, в этот самый замечательный момент моей жизни, ее пик!

Сигнал Улалум стих, и она снова склонилась над герметическим ящичком и ввела внутрь него щупальца, чтобы продолжить возиться со своими драгоценными вирусами.

– Добрая Береника, – вновь заговорила с ней Елена. – Я уже слышала послание Ви и приготовила для тебя наш товар.

Елена была сестрой-ассистенткой, петафлопом с джи-триггерами, адаптированным для специальных целей расчленения человеческих тел. Тело Елены было вытянутым в длину, мягким герметичным контейнером, с разъемом по верхнему продольному шву и полудюжиной чутких рук, снабженных хирургическими инструментами. Голова Елены – точнее, та ее часть, в которой находились микропроцессор и внешние фоторецепторы – возвышалась над ее длинным, похожим на стручок или лодку телом, подобно фигуре, украшающей нос судна. Так бывало обычно, однако, когда тело Елены отправлялось работать внутрь гидропонных танков, ее голова-фигура на носу судна отделялась от тела и оставалась в лабораторном зале, где царствовал ледяной вакуум, который был предпочтительным для ее суперохлажденного процессора на сверхпроводниках. Елена усердно трудилась и намеревалась обзавестись новым теплоустойчивым петафлоп-оптическим процессором в следующей сционизации.