Когда за мной приехал водитель Кама, Кейтлин как раз привезли детали для обнимательной машины. Я поцеловал свою девушку на прощание (от нее пахло как от новостройки).

В аэропорту оказалось, что Кам купил мне билет в первый класс – ур-р-ра!

Выдался ясный вечер, и сквозь окна тихого зала ожидания для первого класса лился волшебный свет. Я потягивал «Вдову Клико» и осматривал аэропорт. Удивительно, до чего тут все похоже на детальки «Лего»: яркие хайтековские площадки, конусы, дорожки, тележки и эскалаторы. Я в этот мир не наведывался с тех пор, как мне исполнилось одиннадцать.

Взлет прошел гладко. Я развалился на кресле, откидывающемся почти в горизонтальное положение. Почему мой дом не похож на салон первого класса?

В тяжких раздумьях о том, какой из роскошных ужинов выбрать, я глянул на сиденье напротив и глазам своим не поверил – Дуглас Коупленд! Все, полет испорчен. Он печатал на своем ноутбуке очередную гадость. У меня вдруг пропал аппетит. Я заказал трехцветные итальянские макароны с грибами в масле лимонного сорго, а потом целый час оптимизировал на своем ноутбуке анимационный конвейер (правда, без особого энтузиазма). Я заказал виски, как, на мой взгляд, положено в первом классе, и попытался выбрать, что посмотреть из классики Хичкока. И все-таки Коупленд не лез у меня из головы. Как мне не повезло, что он на этом же рейсе! Что он вообще печатает? Может, я и в первый раз лечу первым классом, но я точно знаю: в первом классе не работают. Я прикинул: если пойти в туалет мимо него, можно прочитать, что он там пишет. Зрение у меня хорошее.

Якобы облегчившись, я тихо подкрался к Коупленду сзади. Он смотрел на фотографию китайца, стоящего перед танком на площади Тяньаньмэнь.

Мимо прошла стюардесса с горячими надушенными полотенцами. Я взял одно, но как-то неловко, и уронил на руку Коупленду.

– Извините.

– Ничего страшного. Он отдал мне полотенце.

– Слушайте, а вы не Дуглас Коупленд?

– Э-э… Да, это я.

– Я читал все ваши книги. По-моему, классно!

О боже, я только что покрыл себя вечным позором.

– О, ну… Э-э… Спасибо. Неловкое молчание.

– Меня зовут Итан. А вы, стало быть, в Китай? Неужели я действительно сморозил такую глупость?

– На пару дней.

– По особому заданию?

– Да. Пишу статью в журнал «Wired». «Wired»? Реликт девяносто шестого года.

– Да что вы!

– Статья будет о новой модной тенденции, которая исходит из Китая. Вообще-то правильно говорить не Китай, а КНР – Китайская Народная Республика.

Скукота.

– Как интересно!

– Мода на товары, изготовленные политическими заключенными.

– Что?

– Производители находят политзаключенных, уговаривают сделать что-нибудь своими руками и продают с наценкой.

– Что-то я не врубаюсь.

– Вот этот товарищ на экране… – Коупленд повернул ко мне ноутбук, чтобы я получше рассмотрел китайца на площади. – Знаете, чем он сейчас занимается? Ведет переговоры с «Веризон» и «Пицца-Хат». Он будет ставить панели на рекламные сотовые телефоны для «Пицца-Хат». Их будут дарить тем, кто закажет новое блюдо. «Пицца-Хат» все проталкивает идею сыра под слоем теста, но потребители упираются.

– Точно, мне брат об этом рассказывал!

– Ну вот. А еще я собираюсь навестить Аун Сан Су Чжи.

– Кого-кого?

– Это женщина из Бирмы, которая несколько лет назад получила Нобелевскую премию мира.

– Ах да!

– Она ведет переговоры с сетью универсамов «Уол-Март». Будет работать за станком, который выпускает белые пластмассовые стулья.

– А как узнать, что стулья делала она, а не кто-то еще?

– К каждому стулу будет прилагаться сертификат аутентичности, подписанный ею собственноручно. Можно вставить в рамку.

– Много ей придется подписывать…

– Я серьезно. На долю «Уол-Марта» приходятся два процента валового внутреннего продукта Китая. Правда, количество стульев будет ограничено. Будут награждать ими владельцев карточек, которые покупают в год больше определенной суммы.

– Ух ты! – Начали разносить ужин. – Еще поговорим.

– Конечно.

После макарон и нескольких порций виски у меня слегка закружилась голова, и я решил посмотреть, что за программы на видеоэкране. Скажу вам сразу: я не говорю ни по-японски, ни по-китайски, но понял, что японское телевидение классное, а китайское – отстой. Даже в самолете они показывают экскурсии по заводам. После десятого визита на завод микропроцессоров я задремал.

Проснулся с тяжелой головой, но вполне довольный – ура, я великий путешественник! Мне вспомнилось, как Бри в комнате для перекусов, пока я разогревал себе суп, рассказывала про книги Коупленда. Якобы Коупленд сказал: если в твоей жизни нет сюжета, она бессмысленна, и с таким же успехом ты можешь быть водорослью или бактерией. Интересно, что на это скажет сам Коупленд. Он передо мной в долгу, потому что на третьем курсе нас заставили прочитать его роман.

Он с легкой опаской проследил глазами, как я подхожу.