— Ага, Боб вундеркинд! Так сказать, Вундербоб! — Рудя с интересом уставился на Боба. — Так говоришь, у отца «Победа»?

— Ага, «Победа». Почти совсем новая.

— А ты умеешь водить?

— Рулю возле дачи… Только пока прав нет. А это картины вашего отца? — Боб показал на стены.

— Да, превосходные копии на любой вкус. Покупатели прямо к нам домой прут. Ну, а твой папахен сам водит машину?

— Хорошо водит… — рассеянно ответил Боб. — Этот магнитофон все может записать?

— Конечно, все. Подойди и, когда я махну рукой, начни говорить в эту трубку.

— А я не знаю, что сказать… — Боб растерялся.

— Валяй, что взбредет на ум… Ну, расскажи про вашего шофера, про трудности с гаражом. У всех, кто имеет машину, — трудности с гаражом. Хлопот не оберешься. Расскажи подробно, и чтобы посмешнее.

Лента на магнитофоне двинулась. Рудя повелительно взмахнул рукой. Боб растерянно молчал. Рудя сердито сказал:

— Да начинай же, остолоп!

— Иван Иванович у нас «половинный» шофер. Один день у нас, на второй у другого. Утром он пригоняет машину из гаража, — смущенно начал Боб, — и оставляет в переулке против дома… Вот «Победа» там и стоит. И, когда Иван Иванович работает не у нас, папа сам садится за руль и едет… А вечером Иван Иванович приходит и угоняет машину в гараж. Ну и все… Да, раз папа по дороге на дачу задавил двух гусей…

— Бездарно, но послушаем лепет, — сказал Рудя.

Он перемотал ленту назад и снова пустил магнитофон. До чего же странно было слышать со стороны самого себя! Бобу стало смешно, и он предложил:

— Давайте еще!

— Еще? — Глаза Руди озорно блеснули. — А ну-ка, выругайся трехэтажно, докажи, что ты мужчина.

— Ругаться нехорошо! — сказал Боб.

— Эх ты, попугай! Крой Пашку, а он тебя. Айн, цвай, драй! Начинай, Пашка!

Пашка начал. Боб, краснея, ответил.

И снова магнитофон повторил слово в слово.

— Вот был бы спектакль, если бы твоя мамахен это послушала! — Рудя громко захохотал.

Боб испугался и насупился.

— Не трусь, дурачок, шучу…

Где-то в квартире зазвонил телефон. Рудя вышел. Боб расхаживал по комнате, рассматривая картины, а потом взял со столика в углу большие квадратные пластины темной толстой фотопленки. Он взглянул через пленку на окно и крикнул:

— Пашка, скелет мертвеца!

Вдвоем они успели просмотреть несколько рентгеновских пленок с отпечатанными на них частями скелета, когда вошел Рудя. Он страшно рассердился, ругался, надавал им подзатыльников и грозил избить до полусмерти, если они кому-нибудь об этих пленках расскажут.

Оба подростка поклялись молчать. Наконец Рудя успокоился и достал колоду карт из-под подушки на диване.

— Давай метнем?

Он пересыпал карты из руки в руку. Колода, как водопад, красиво струилась то в одну ладонь, то в другую. Такого Боб еще никогда не видел.

— В подкидного? — поинтересовался Боб.

Пашка хохотнул.

— В очко, в двадцать одно, — заявил Рудя. — Если вам надо десятку на кино — выиграйте.

— А я не умею в очко, — сказал Боб.

— Мудрость небольшая, легче чем шахматы… Главное, набрать двадцать одно очко, — объяснял Рудя, садясь в уголок дивана. — Сейчас я сдам карты Пашке, а ты смотри и запоминай, сколько какая карта стоит очков. Что ты, Вундербоб, на меня глаза пялишь? Удивляешься, какие длинные ресницы? — спросил Рудя. — Они у меня такие, что три спички держат! А на твоих и одна не удержится. Смотри!

Рудя взял три спички и, глядя вверх, положил их себе на ресницы. Спички не падали. Пашка от восторга хлопал себя по животу и ругался. На ресницах Боба едва Удержалась одна спичка. Потом начали играть. Пашка выигрывал. Боб быстро усвоил нехитрую науку игры в двадцать одно.

— Ну, Вундербоб, теперь ты попытай счастья, — предложил Рудя.

Боб взял две карты, поколебался, взял еще одну.

— Бери себе! — буркнул он, уже усвоив терминологию, и губы его расползлись в улыбке.

Рудя выбросил даму, затем туза и наконец десятку.

— Перебор! Загребай монету. Твоя удача.

Рудя вынул из шкафа графинчик, стопку, быстро налил коньяку и выпил.

— А нам? — спросил Пашка.

— Нос не дорос такой коньяк пить…