Рулетка тем временем не унялась и принесла в общей сложности 15 000.

Тут Бинго услышал, что Рози что-то говорит.

– А? – осведомился он.

– Я спросила, ты не согласен?

– С чем?

– С тем, что здесь делать нечего. Милли права, лорд Питер в жизни сюда не пойдет. Возьмем хотя бы запах… Мой герой – изысканный человек. Что ты сказал?

Бинго не сказал ничего. Он застыл, колесо крутилось.

– Бинго! – вскричала жена.

– Да? Что?

– Я пойду в клуб, заплачу взносы.

Лицо его осветилось. Лоб давно вспотел, волосы, должно быть, побелели, но красоту создают взор и улыбка.

Черное, естественно, выиграло. Крупье отложил в сторону 22 800 франков.

– Иди, – согласился Бинго. – Иди, душенька. Какая мысль! А я еще тут побуду. Лица такие занимательные… А ты иди, иди.

Через двадцать минут ушел и он. Двигался он не очень ловко, поскольку рассовал по телу, включая носки, 48 000 франков. Жену он заметил не сразу. Она сидела у бара перед бутылкой «Виттель».

– Пип-пип! – сказал счастливый муж, но тут же осекся. Жена была печальна, если не хуже. Неужели она догадалась?..

– Ну как ты? – фальшиво спросил он, присаживаясь рядом с ней. – Как делишки? – Она молчала. – Кстати, вот твоя брошь.

– Да?..

– А то как же! Я думал, что ты обрадуешься и… и взял на почте.

– Спасибо, – выговорила Рози. – О, кроличек!

Бинго испуганно схватил ее за руку. А вдруг поможет?

– Кроличек, – продолжала жена, – мы ведь всё говорим друг другу?

– Мы? О чем речь! Конечно.

– Помню, ты мне это обещал во время медового месяца.

– Еще бы! – подтвердил он, удивляясь, чего только не сделают влюбленные.

– Мне было бы очень неприятно, если бы ты что-то скрывал.

– Естественно.

– Значит, если ты захочешь играть, ты мне скажешь?

Бинго вздохнул. От этого он мог бы и треснуть, но что с того? Он задыхался. И вообще, чем быстрее треснешь, тем лучше.

– Понимаешь… – начал он.

Но жена его перебила:

– Когда я туда пришла и направилась к столу, на меня что-то накатило…

– ?!

– …и я потеряла двести фунтов за десять минут. О, Бинго! Прости!

Бинго не выпустил ее руки, да он и не смог бы. Что там, он не выжал бы сока из виноградины.

– Ну-ну… – выговорил он.

– О, Бинго!!!

– Ну-ну-ну…

– Ты меня простишь?

– Конечно. Хр-р… Конечно.

– О, Бинго! – Глаза ее засияли. – Таких, как ты, на свете нет!

– Ты думаешь?

– Вылитый сэр Галахад. Другие мужья…

– Ах, что там! – сказал он. – Я понимаю такие порывы. Не испытываю, но – понимаю. В конце концов, что двести фунтов перед мгновением радости?

От полноты чувств он закричал бы, но это не дозволяется. Нельзя и запеть, воспротивится бармен, а то и посетители. Тут он увидел бутылку.

– Душенька! – сказал он.

– Да, дорогой?

– Вот, смотри. Я ставлю ее так. Теперь, если хранить равновесие…

Перевод. Н.Л. Трауберг, наследники, 2011.

Один Трутень показывал двум другим укушенную ногу, когда появился четвертый член клуба и, задержавшись у стойки, приблизился к ним.

– Что случилось? – спросил он.

Первый Трутень в третий раз поведал свою историю.

– Этот кретин Бинго зашел ко мне позавчера с бешеной собачкой. Пытался всучить.

– Сказал, что дарит на именины, – прибавил второй Трутень.

– Чушь какая! – подхватил первый. – У меня именины в июле, да и вообще мне не нужны кровожадные твари с острыми зубами. Стал я подгонять ее к дверям, а она – хапц! – и вцепилась. Спасибо, догадался вскочить на стол, но укусить она успела.

Новоприбывший Трутень попросил его опустить штанину. Такие зрелища опасны, если ты недавно завтракал.

– Я понимаю тебя, – сказал он, – но сейчас все объясню. Вчера я видел Бинго. Услышав его повесть, ты поймешь, что надо не судить, а жалеть. Tout comprendre, – прибавил Трутень, изучавший французский в школе, – c'est tout pardonner [1] .

Все мы знаем (сказал он), что Бинго – баловень судьбы. Он вкусно ест, крепко спит, состоит в счастливом браке с популярной писательницей – словом, жизнь для него – сладостная песня.