От усилий Маккенна покрылся потом, и рубашка прилипла к мускулам его спины. Мышцы на его плечах то напрягались, то расслаблялись, когда он накладывал воск тонким слоем на черную лакированную поверхность, и натирал ее, пока она не начинала блестеть как стекло. Алина предложила помочь ему, но он твердо отказался и отобрал у нее тряпку. – Это моя работа, - сказал он резко. – А ты сядь там и смотри.

Алина у удовольствием подчинилась, наслаждаясь мужественной грацией его движений. Как и во всем, что он делал, Маккенна тщательно выполнял задачу. С детства его учили, что хорошо сделанная работа – сама по себе награда – и это, вкупе с полным отсутствием амбиций, делало из него идеального слугу. Это было единственным недостатком, который Алина смогла найти в нем – его автоматическое принятие своего места в жизни, смирение, такое глубокое, что, казалось, ничто никогда этого не изменит. На самом деле, подумала она виновато, если бы не она, Маккенна был бы абсолютно доволен своей участью. она была единственным, что он когда-либо хотел и не мог получить. И она знала, как эгоистично это с ее стороны - держать его к себе так близко, но она не могла заставить себя отпустить его. Он был так же необходим ей как пища, вода и воздух.

– Ты же не хочешь всю жизнь быть конюхом? – допытывалась она, возвращаясь мыслями к разговору.

– Это мне нравится гораздо больше, чем работать в доме и носить ливрею, - язвительно ответил он.

– Миссис Фэйрклоз считает, что однажды ты сможешь стать главным лакеем, или даже камердинером. – Алина решила не упоминать о полном сожаления замечании экономки, что хотя из Маккенны вышел бы замечательный камердинер, его шансы на это сильно уменьшались из-за его красоты. Ни один хозяин не хотел иметь камердинера, чьи внешность и манера держаться затмевали бы его собственные. Гораздо лучше держать кого-либо вроде Маккенны в ливрее, которая бы ясно подчеркивала, что он – слуга.

– И тогда тебе будут больше платить.

– Это неважно, - тихо ответил он, накладывая еще воск на дверцу крытого экипажа. – Зачем мне больше денег?

Алина задумчиво нахмурилась. – Чтобы однажды купить маленький коттедж и возделывать свой собственный кусочек земли.

Маккенна остановился и взглянул на нее через плечо со внезапной дьявольской искоркой в голубо-зеленых глазах. – И кто будет жить со мной, в моем коттедже?

Алина встретила его взгляд и улыбнулась, а воображение захватило ее и наполнило теплом. – Я, само собой.

Обдумывая это, Маккенна повесил тряпку для полировки на крючок для лампы на карете, а затем медленно подошел к ней. В животе Алины затрепетало, когда она заглянула ему в лицо. –Для этого мне придется немало заработать, - тихо сказал он. – Содержать тебя – дорогое занятие.

– Я обойдусь тебе не слишком дорого, - возмутилась она.

Он наградил ее скептическим взглядом. – Одна только цена на твои ленты для волос разорит меня, жена.

Слово «жена», произнесенное этим низким голосом, вызвало в ней такое ощущение, словно она проглотила полную ложку сахарного сиропа. – Я что-нибудь придумаю, - ответила она.

Улыбаясь, Маккенна наклонился и поднял ее на ноги. Его ладони легко скользнули по ее бокам, задержавшись как раз под ее руками. Он погладил ее грудь. Его мужской мускусный запах и блеск влажной от пота кожи заставили ее с трудом сглотнуть. Она достала из рукава маленький, вышитый розами платок и промокнула его лоб. Забрав у нее изящный кусочек ткани, Маккенна с улыбкой рассматривал работу, выполненную зелеными и розовыми шелковыми нитками. – Это ты сделала? – его большой палец погладил вышивку. – Красиво.

Она залилась румянцем от удовольствия, вызванного похвалой. – Да, я работала над ним по вечерам. Леди никогда не должна сидеть сложа руки.

Маккенна заткнул платок за пояс брюк и быстро огляделся по сторонам. Удостоверившись, что они абсолютно одни, он плавно обвил ее руками. Его ладони легли ей на спину и бедра, создавая восхитительное давление именно там, где нужно, контролируя их близость с чувственной точностью. – А ты потрешь мне спинку, когда я, уставший и пыльный, приду с поля?

Алина представила себе, как его большое, сильное тело опускается в лохань… вздох удовольствия от горячей воды… бронзовая спина блестит в свете камина. – Да, - выдохнула она. – А затем ты будешь отмокать, а я поставлю на огонь котелок с тушеным мясом и расскажу, как поругалась с мельником, который недодал мне муки, потому что к его весам была привешена гиря.

Маккенна тихо рассмеялся, его пальцы мягко скользнули по ее горлу. – Мошенник, - пробормотал он, и его глаза сверкнули. – Я поговорю с ним завтра, никто не может пытаться провести мою жену безнаказанно. А сейчас пойдем в кровать. Я хочу обнимать тебя всю ночь.

Мысль о том, чтобы оказаться с ним в уютной постели, где их обнаженные тела переплетутся, вызвала в Алине дрожь желания. Скорее всего ты заснешь, как только твоя голова коснется подушки, - сказала она. – Земледелие – тяжелая работа – и ты устал.

– Не настолько устал, чтобы отказаться от тебя. – Его руки обвились вокруг нее, и он наклонил голову, коснувшись носом ее щеки. Его губы были словно горячий бархат, и он прошептал, касаясь ее кожи. – Я буду целовать тебя всю с головы до ног. И не остановлюсь, пока ты не станешь умолять меня об этом, и тогда я доставлю тебе такое удовольствие, что ты обессилишь от моих ласк.