К вечеру втянулись в пролив и встали на якорь. Опыт уже научил нас, что соваться в узкости после катастрофы надо осторожно. Фарватер сильно изменился, в проливе плавали горы мусора и обломков. Торопиться незачем. Чего доброго, еще какой-нибудь герой выскочит узнать, что у нас в трюме. Холмы вокруг были чёрными и пустыми, на прибрежных помойках галдели чайки – большие любители мусорных свалок. Их много появилось в последнее время. Природа зализывала страшные раны. Кое-где пробивались кустики зелени. Далеко в холмах поблёскивал костёр. Значит, кому-то удалось выжить.

– А не навестить ли нам этих людей?

– Давно под пулями не ползал? Фэд, я скоро стану мизантропом. Единственный береговой человек, который встретил нас без агрессии, оказался безумцем. Мир не только спрыгнул с привычной орбиты, он, похоже, весь сошёл с ума.

– Не горячись, просто мы не пытались найти нормальных людей. Всё бродим в поисках вчерашнего дня. А надо заботиться о завтрашнем. У нас дети, им нужны более подходящие условия, чем на боевом корабле. Все их балуют и стараются развлечь, но скоро они затоскуют. Молочка бы им раздобыть, сыру. Тут многие держали баранов. Возможно, что-то уцелело. Возьмём часть наших припасов, а они поделятся своими. Натуральный обмен!

– Доплавались.

– Это точно.

Решили выступить завтра. На карте отметили приблизительное местоположение костра. Экспедиция была в том же составе, что и на Сардинии, только без Мари. Хотя она и настаивала, и хорошо себя показала себя в прошлый раз. Её автомат не молчал во время схватки. У нас было много консервов, сытные и вкусные пайки сухого питания французской армии. Мари поделилась медикаментами и перевязочным материалом. Там могут оказаться больные и раненые люди, медицина осталась только народная. Я прихватил кое-что из инструментов.

Глава 14.

Турецкие подданные.

2013, апрель, 09. Пролив Дарданеллы.

Городок был смыт и растерзан. Наученные опытом преодоления развалин, мы даже не пытались его форсировать, высадились на пустынном берегу. Чавкаем к холмам. Здесь всё тоже смыто, идти трудно из-за мокрого глинистого грунта. К обеду осматриваемся на одной из покорённых вершин. Не так уж и далеко мы продвинулись. Зоркий штурманец Володя первым заметил дымок километрах в пяти, на ещё более высокой вершине.

– Боюсь ошибиться, но там, похоже, зелень.

– Значит, не докатилось. Есть надежда!

Продолжаем путь в нужном направлении, соблюдать которое очень трудно из-за скал и речушек солёной воды, ставших для нас проклятием. Как говорится, терпенье и труд… Уже темнело, когда мы ступили на сухую землю. Да, она покрыта жухлой, но настоящей травой! Хотелось упасть на неё и лежать, настолько мы истосковались по живой земле! Но надо успеть до темноты, иначе нас могут подстрелить с перепугу. Так и есть. В ложбине нас окликают. Оставляю оружие, поднимаю руки и двигаюсь к одинокой фигуре, направляющей на меня двустволку. За спиной – рюкзак с предметами торговли. Разговор не клеится. Крепкий пожилой мужчина, похоже, знает только турецкий. Моему поколению изучать языки по-настоящему пришлось в зрелом возрасте, и язык жестов навеки въелся в рефлексы. Наконец человек понял, что мы не бандиты с большой дороги, приглашает жестами моих товарищей. Из-за камней появляются два молодых парня, о существовании которых я подозревал. Молодцы, горцы, умеют скрываться. У них тоже ружья. О времена, о нравы… В пастушьей хижине мы увидели остальное семейство. Мать с девочкой-подростком. Больше в округе нет живых. Девочка учила в школе английский. Общение стало более содержательным. Нас угощают свежим молоком и сыром. С хлебом у них туго, и наши упакованные в целлофан булки из пайка подводников здорово улучшают отношения. Малышка уплетает французский шоколад. Парням тоже охота, но они "держат лицо". Мужчины.

Вываливаем наши богатства. Мать тихонько восклицает при появлении каждого нового предмета. Медикаменты она тут же прижимает к груди и куда-то уносит. Мешочек овса тоже бережно уносит, они остались совсем без хлеба. Да, досталось людям. Когда я извлекаю пару пистолетов и пять пачек патронов, парни теряют контроль. Убедившись, что оружие не заряжено, произвожу разборку-сборку. Молодые быстро учатся и уже не выпускают игрушки из рук. Отец что-то осуждающе бормочет, приводя их в чувство. Вот и нормальные люди, а ты волновался, Максим! Когда я достаю молоток, топорик и ещё некоторые инструменты, хозяин начинает трясти мою руку. Ближайший хозяйственный магазин не берётся разыскать даже он, проживший жизнь в этих краях. Вся семья Саида – наши друзья. Люди готовы отдать нам последнее, что у них есть. Их бараны и куры пережили беду относительно безболезненно, и пару дойных овечек с барашком они нам дадут, как говорится, на завод. Курочек с петушком тоже. Из сарайчика извлекаются понемногу гороха, семян перца, помидоров и огурцов, горсть пшеницы. Да мы целую ферму можем теперь завести, осталось лишь землю подыскать. Этот райский уголок слишком мал, чтобы прокормить двадцать человек.

На рассвете выступаем обратно. Предлагаем главе семейства присоединиться к нам. Выжить они сумели, но в одиночестве бессильны против бандитов, которые уже пробовали вкус картечи их берданок. Девочка пытается переводить:

– Мы не привыкнем к морю. У нас можно жить. Может кто-то присоединится к нам. Будем строить новую жизнь. Аллах наказал людей за грехи, нам следует запомнить этот урок и рассказывать внукам. Жениха дочке найдём, парням – невест. Жизнь должна продолжаться на Земле.

– Саид, мы найдём живую землю и приедем за вами. Вместе легче выживать.

– Успеха вам. Мы постараемся дождаться.

Сердечно прощаемся. Парни проводят нас к полосе поражения цунами, подгоняя баранов. И что мы будем делать с ними на корабле? Поселим на палубе? Боцман прикончит их или меня. У Володи на спине воркует корзина с птицами. Эти вообще разлетятся. Да, пора решать земельный вопрос.

Затем была история с баранами. Они не желали топтаться в грязи! Палками, а иногда и злобными пинками мы еле доставили этих упёртых скотов к берегу. Врагу не пожелаю такой пастушьей жизни. Сил моих не было, а Джерри хватался за нож и открыто угрожал им убийством. Но и это прошло, и мы за рога втягиваем движимое имущество на бот. Боцман приехал нас встречать, и выражение его лица стало официальным: