Нахожу под елкой прямоугольную коробку. Брэд открывает ее и замирает.

— Красота, — шепчет он, вытаскивая на свет деревянный корабль.

— Я подумала, что просто необходимо, чтобы ты стоял у руля моей жизненной лодки.

— Ты предусмотрительная, — улыбается Брэд и целует меня в лоб. — Но на капитанском мостике должна быть ты, я лишь член команды, — мягко замечает он. — Подожди.

Брэд убегает в холл и, вернувшись, протягивает мне маленькую серебристую коробочку:

— А это тебе.

На красном бархате лежит золотой кулон в форме парашюта.

— Пусть приземление всегда будет для тебя успешным.

— Очень красивый. — Касаюсь кулона кончиком пальца. — Спасибо. И спасибо тебе, что был рядом все эти месяцы, без тебя я бы не справилась.

Он смотрит на меня с улыбкой и треплет волосы, но глаза остаются грустными.

— Ерунда, ты справилась бы и сама. Но я был рад оказаться тебе полезным.

Внезапно он склоняется ко мне и целует. Это не похоже на наш привычный поцелуй на прощание, и у меня перехватывает дыхание. Он слишком много выпил, и мы, два одиноких человека с разбитыми сердцами, можем наделать сегодня немало глупостей. Несколько поспешно я прохожу к входной двери и достаю из шкафа его пальто.

— Счастливого Рождества, — весело произношу, стараясь не выдать своих чувств. — Обещай, что позвонишь сразу, как только будут новости о моем отце.

— Обещаю, — отвечает Брэд, но вместо того, чтобы надеть пальто, стоит и смотрит на меня, затем проводит пальцами по моей щеке. Нежный взгляд ласкает меня, и я непроизвольно целую его в щеку.

— Желаю тебе счастья.

— И тебе, — шепчет он и делает еще один шаг.

Внутренне сжавшись, я напоминаю себе, что Брэд только что расстался с Дженной, но глаза его смотрят на меня так, словно мы впервые встретились.

— Иди ко мне, — хрипло произносит он, и сердце мое падает в пропасть.

Берегись, ты можешь лишиться дорогого друга. Он чувствует себя одиноким. Ему больно. Он скучает по Дженне.

Отмахнувшись от всех доводов, делаю шаг ему навстречу.

Брэд заключает меня в объятия и втягивает воздух, словно хочет вдохнуть в себя всю меня. Я ощущаю близость его тела, напряжение каждой мышцы. Закрываю глаза и склоняю голову ему на грудь, где часто-часто бьется сердце. Игнорируя все разумные предостережения, вдыхаю еловый запах и прижимаюсь ближе. Его пальцы перебирают мои волосы, губы почти касаются уха. Господи, как же давно меня никто не целовал вот так. Медленно поднимаю голову и вглядываюсь в лицо, в горящие страстью глаза. Брэд наклоняется и целует меня в губы. Сладкий вкус кружит голову.

Вняв, наконец, голосу разума, я отстраняюсь от него.

— Не надо, Брэд, — шепчу я, все же надеясь, что он меня не слышит. Я хочу быть рядом с этим мужчиной, но сейчас это было бы неправильно. Он только что расстался с Дженной и должен пережить разрыв, прежде чем увлекаться другой женщиной.

Брэд опускает руки, отступает назад и трет пальцами лоб. Лицо его покрывается красными пятнами, и я не могу понять, от возбуждения это или от смущения.

— Мы не должны, Брэд. Еще слишком рано.

Его лицо обволакивает печаль, внезапная улыбка получается грустной. Брэд наклоняется и целует меня в лоб.

— И почему ты такая разумная?

Я улыбаюсь тому, сколько в этих словах трогательной чувственности.

— Спокойной ночи, Брэд.

Стоя на крыльце в одних носках, я смотрю ему вслед, пока виден силуэт. Как бы трудно мне ни было, следует признать, что я поступила правильно. Брэд не готов к новым отношениям.

Я возвращаюсь в дом и запираю дверь. Вместо привычной тоски, охватывавшей меня одинокими вечерами в квартире Эндрю, сегодняшний вечер озарен лучиком надежды. Даже если Брэд не способен полюбить меня, чувства, пробудившиеся во мне сегодня, подтвердили, что я еще способна любить. Я смотрю на спящего на ковре Райли и думаю, что теперь у меня есть собака, а в следующем году будет и ребенок! Провожу рукой по плоскому животу и представляю, как через пару месяцев буду покупать одежду для беременных, и счастье переполняет меня настолько, что едва не лопается сердце.

Рождественское утро начинается с требовательного лая Райли, отдающегося у меня в груди.

— Счастливого Рождества, малыш Райли, — говорю я, почесывая голову, и перед глазами сразу возникает огромный список дел, необходимых для достойной организации семейного ужина. От внезапного спазма в животе перехватывает дыхание. — Пора приниматься за работу, Райли. У нас куча дел.

Новая волна боли заставляет меня согнуться пополам. Через несколько минут поднимаюсь с кровати, боль немного утихает. Я накидываю халат и собираюсь уходить, когда случайно оборачиваюсь и вижу на простыне это.

Огромное кровавое пятно.

Какое-то время я отказываюсь понимать, что происходит, просто стою у кровати и смотрю на пятно. Лишь через несколько мгновений, задыхаясь, судорожно делаю вдох и падаю на колени, обхватив голову руками. Рядом вертится Райли и тычет холодным носом мне в руки. Мне нечего ему дать, у меня ничего нет. Только пустота.

Минут через десять прихожу в себя и срываю с кровати простыню. Грудь разрывают рыдания, воздух наполняется громкими воплями. Лицо становится липким от пота и слез. Бросаю простыню в корзину для белья и, подхватив ее, подхожу к окну. Меня приветствует прекрасное рождественское утро, пейзаж напоминает картину Нормана Рокуэлла. Жаль, что я не могу оценить всю эту красоту. Душа моя, как и чрево мое, пуста.