Шрифт:
Изобразить мир и понять, объяснить его – вот две главные задачи первого поколения русских реалистов, великого треугольника (Пушкин – Лермонтов – Гоголь), а также Грибоедова с его единственным произведением. Они решают эти задачи в созданных почти одновременно уникальных, штучных произведениях: почти классицистической по структуре комедией, приобретающей трагические черты («Горе от ума»), исторической драмой-трагедией («Борис Годунов»), романом в стихах («Евгений Онегин»), поэмой в прозе («Мертвые души»), романом в новеллах («Герой нашего времени»), поэмой-петербургской повестью («Медный всадник»).
Пафосом очень краткой эпохи, первого периода русского реализма (от «Горя от ума» и «Бориса Годунова» до «Мертвых душ»), становится универсальный, всеобъемлющий гуманизм, интерес к конкретной человеческой судьбе, будь это император, казак-бунтарь, разочарованный дворянин, помещик или крепостной крестьянин, крупный или мелкий чиновник, простой офицер, преуспевающий художник или художник-неудачник, светская дама, девушка-горянка. Созданные писателями-реалистами характеры выстраиваются в длинный ряд, превращаются в типы и сверхтипы.
Этот новый взгляд на человека хорошо объяснил поэт и критик уже следующего XX века. «Россия XVIII века, особенно Россия екатерининская, победная и торжествующая, создала такую же победную и торжествующую поэзию. Русские люди екатерининского века были прежде всего созидателями. ‹...› Творцы государства и его силы – как должны были они преклоняться перед Творцом всего мира! И от „Размышлений” Ломоносова до державинской оды „Бог” непрестанно звучали в русской поэзии гимны щедрому и всемогущему Зиждителю.
Но волна напряженной деятельности постепенно спадала. Создатели России один за другим сходили со сцены: их роль была сыграна. Ими созданная, цветущая Россия от восхвалений Творца переходила к восхвалению творений. Здесь и заключена основная, первоначальная разница между Державиным и Пушкиным, который застал Россию уже созданную. Первый воспел Творца, второй – тварь; Державин – господина, Пушкин – раба; Державин – Фелицу-Екатерину, Пушкин – декабристов и горестную судьбу „бедного Евгения”» (В. Ф. Ходасевич. «Фрагменты о Лермонтове», 1914).
Первый период русского реализма, эпоха Пушкина и его современников-поэтов, Грибоедова, Лермонтова и Гоголя получил название Золотого века. Однако когда XIX столетие завершилось, рамки Золотого века расширились. Так стали называть всю эпоху от Пушкина и до Чехова.
Но и в этой, теперь уже почти столетней, эпохе прозаик Б. К. Зайцев увидит ту же ноту гуманизма, которую его современник, поэт и критик В. Ф. Ходасевич отметил у Пушкина: «Золотой век нашей литературы был веком христианского духа, добра, жалости, сострадания, совести и покаяния – это и животворило его. ‹...› Наш Золотой век – урожай гениальности» (Б. К. Зайцев. «Серебряный век»).
Путь русской литературы из глубины веков к Золотому веку нам предстоит проследить по главным произведениям-вехам в реке времен – от «Слова о полку Игореве» до «Мертвых душ».
«Слово о полку Игореве»
Книга-феникс: сгоревшая и воскресшая
«Рукописи не горят», – веско произносит герой романа Михаила Булгакова «Мастер и Маргарита» и восстанавливает, воскрешает сожженный автором роман. Этот афоризм не буквален, а символичен. В нем отразилась мечта художника о неуничтожимости творчества, вера в то, что написанное, пусть даже неизвестное современникам, все-таки кто-нибудь когда-нибудь прочтет.
Но в реальности рукописи горят. Иногда книги исчезают вместе с авторами. И мы можем только догадываться, сколько замечательных произведений погибло в катаклизмах, на которые была так богата русская история, особенно ранняя, а также недавно истекшего XX века.
Судьба «Слова о полку Игореве» – цепь случайностей, похожих на чудо. Читая эту маленькую великую книгу (в сборниках она занимает едва ли десять страниц), трудно представить, что на ее месте в истории русской литературы могла быть просто дыра, прочерк, пустое место.
Единственную рукопись «Слова», относящуюся, как считается, к XVI веку, обнаружил в конце XVIII века в ярославском Спасо-Преображенском монастыре страстный коллекционер, собиратель древних текстов Алексей Иванович Мусин-Пушкин (1744-1817). Она находилась в составе рукописного сборника.
Специалисты и литераторы сразу оценили находку как уникальную. Уже в 1797 году известный поэт XVIII века М. М. Херасков славит Баяна и незнаемого Писателя в своей поэме «Владимир»:
О древних лет певец, полночный Оссиян! В развалинах веков погребшийся Баян! Тебя нам возвестил незнаемый Писатель, Когда он был твоих напевов подражатель. Так Игорева песнь изображает нам, Что душу подавал Гомер твоим стихам; В них слышны, кажется мне, песни соловьины, Отважный львиный ход, парения орлины.