Когда его грузная фигура под два метра роста втиснулась в холл городской больницы, несколько человек шарахнулись в сторону. Слава давно уже привык, что на него именно так реагируют. Даже девочки по вызову ужасались его габаритов и требовали тройную оплату. Только его лицо не вызывало ужаса, если бы не глаза – серые, будто с поволокой и совершенно неподвижные. Викинг матюгнулся про себя. И в кого ж его мать-то таким родила?

Завидев в конце коридора фигуру Влада, он прибавил шаг и через две секунды уже стоял рядом. Влад обернулся и вздрогнул.

– Господи, выглядишь как медведь, а ходишь как кошка.

– Я по делу,– начал Викинг,– Митяй по ходу помешался на твоей девахе. Цветочки хочет ей презентовать, а какие не знает.

Влад вздохнул, насупился и отмахнулся.

– Вик, я, что вместе с ней живу что ли! Откуда мне знать.

– Так мне передать твои слова Митяю?– усмехнулся Викинг, заранее предвидя реакцию Влада на эти слова.

– Ну, вас всех к лешему! И вообще, оставьте Оксанку в покое. Ей только влюбленного бандита не хватало!

Викинг продолжал молча стоять и смотреть прямо в глаза зав. отделением.

– Белые розы, – буркнул Речников через минуту,– шоколад «Золотая марка», духи «Лакост», соответственно, не подделка.

Викинг улыбнулся, отчего Влад еще раз вздрогнул, и, развернувшись, отбыл в неизвестном направлении.

В дом Митяя Викинг возвращался уже с полным джентельменским набором. Митяй радовался как ребенок, по всему было видно, что зацепила его эта докторша не на шутку. Славка никогда не видел его таким. Так тепло он относился, пожалуй, только к своей сестре, которую баловал и, смешно сказать, оберегал от личностей подобных ему самому.

У Викинга никогда не было своей семьи в классическом смысле этого слова. Вроде бы были и мать и отец. Но только сыном они не то, чтобы не интересовались, а откровенно чурались. Оба интеллигенты от мозга костей они требовали от сына полного повиновения, хороших манер и такой же фанатичности к их фамильной профессии ученых. К его десяти годам они окончательно утвердились, что Славка отличается от них не только мужицкой внешностью, но и мозгами, и махнули на него рукой. Кто виноват, если мальчишка вместо зубрешки математических формул предпочитал гонять с друзьями в футбол во дворе? А вместо правильного на их взгляд поведения он мог сказать то, что думает и даже подраться. Первое, что сделал Слава Елизаров после того, как родители дали ему жить, так как он хочет – это записался в местный боксерский клуб. К двадцати годам он уже был мастером, до тридцати пяти он изучал айкидо и участвовал в закрытых соревнованиях по боям без правил.

Близился вечер, у Оксаны был тяжелый день – две операции и еще куча больных, которых ей нужно было осмотреть. Поэтому, подходя к ординаторской, она тяжело вздохнула и подумала, что сейчас дома, она выпьет чашку горячего английского чая, и возможно почитает стихи Байрона в подлиннике. В ординаторской ее ждал сюрприз – букет белых роз, ее любимый шоколад и какая-то золотистая коробочка. Оксана оглянулась, может, найдется хозяин всего этого добра? В букет была вставлена визитная карточка. Оксана взяла ее в руки, повертела, и только потом начала читать:

«Для самой прекрасной и чувственной дочери Венеры». Она расхохоталась в голос. Господи, как банально и пошло, но цепляет! Кто ж это у нас такой умник? Взяв в руки коробочку, и немилосердно сорвав красивую упаковку, она на мгновение замерла. Сомнений больше не было – все это предназначалось именно ей. Это были ее любимые духи! И не просто духи, а настоящие духи стоимостью…Господи, она даже боялась подумать, сколько ей работать нужно, чтобы позволить себе купить их без ущерба для кошелька! Конечно, теперь она и их может себе позволить, но Оксана принципиально не тратила деньги, заработанные у Лазаря на себя. Только один раз она позволила себе неимоверно дорогое пальто.

Цветы она так и оставила в ординаторской, а вот шоколад и туалетную воду покидала в сумку и вихрем вылетела из кабинета. Она знала только одно – такой подарок не мог себе позволить ни один доктор в их больнице, если только Влад….Но с какой стати ему ей что-либо дарить?

Но выйдя из больницы и увидя перед собой недавнего грубияна, небрежно облокотившегося на дорогой автомобиль, Оксана все поняла и не на шутку испугалась.

– Вы?

Митяй смотрел на девушку серьезно, наверное, впервые не зная как себя вести.

– Я хотел извиниться перед вами, Оксана, за свое поведение.

Слова застряли где-то посередине. «Ну, давай, олух, чего застрял!«. Митяй вдруг остро осознал, что все общение с женским полом у него концентрировалось только на постели. Со шлюхой не нужно разговаривать, не нужно выбирать слова и не надо ходить окольными путями. Он раздраженно развернулся к машине, открыл дверцу, быстро сел и через минуту скрылся за поворотом, оставив изумленную девушку у больничного крыльца.