О СОЦИАЛЬНОЙ СТРУКТУРЕ ВЛАСТИ 195

начал (и кончил) выработку точного ответа и кто ограничился хихиканьем и выражением несогласия, не дав и не давая никакогоответа.

Нельзя себе представить более возмутительной, более недобросовестной проделки, чем эта проделка Л. Мартова! Ларин своей прямотой и откровенностью больно задел дипломатов ликвидаторства, признав (хотя и через 17г года), что без точного ответа не обойтись. Правда глаза колет. И Л. Мартов пытается обмануть читателя, представив дело так, будто Ларин принимает «одинаковую схему» с правоверными, — хотя в действительности та и другая схема противоположны:из ларинской вытекаетоправдание ликвидаторства, из «правоверной» — осуждение ликвидаторства.

Чтобы прикрыть свою проделку, Мартов выхватывает из «схемы» однословечко, искажая ту связь, в которой оно стоит (прием, у Буренина и Меньшикова разработанный до совершенства). Правоверные, уверяет Мартов, писали о «нарождении в России буржуазной монархии», — Ларин пишет о том, что о крепостничестве в России нечего и говорить, что власть уже буржуазна, — «значит»,схемы Ларина и правоверных «одинаковы»!!Фокус кончен. Читатель, верящий Мартову, одурачен.

На самом же деле «схема», а вернее: ответ правоверных гласит, что старая власть в России «делает еще шаг по пути превращенияв буржуазную монархию», причем отстаивается именно такой путь капиталистического развития, который «сохранял быза землевладельцами именно феодального типаих власть и их доходы», — что в результате этого положения вещей «основныефакторы экономической и политической жизни, вызвавшие» первый кризис начала XX века, «продолжают действовать».

Ларин говорит: власть ужебуржуазна, поэтому о «сохранении власти» за феодалами говорят лишь сторонники «окостеневшего шаблона», поэтому «основные факторы» прежнего подъема непродолжают действовать, поэтому строить надо нечто новое «в замену «ставшего негодным старого»».

196 В. И. ЛЕНИН

«Правоверные» говорят: власть делает ещешаг по путипревращения в буржуазную (не власть вообще, а) монархию, причем реальная власть остается, сохраняется в руках феодалов, так что «основные факторы» прежних тенденций, прежнего типа эволюции «продолжают действовать», и поэтому говорящие о «ставшем негодным старом» суть ликвидаторы, на делеплененные либералами.

Противоположность обеих схем, обоих ответов ясна. Перед нами два различных цельныхответа, приводящих к различным выводам.

Мартов фокусничает `a la Буренин, ссылаясь на то, что в обоихответах «говорится»-де о «нарождении буржуазной монархии». С таким же правом можно бы сослаться на то, что оба ответа признают продолжающееся капиталистическое развитие России! На почвеобщего признания (всеми марксистами и всеми желающими быть марксистами) капиталистического развития идет споро высоте, форме, условиях его. А Мартов напутывает спорное, чтобы бесспорное выдать за предмет дискуссии! На почве общегопризнания (всеми марксистами и всеми желающими быть марксистами) развития старой власти по пути превращения в буржуазную монархиюидет спор о степени, форме, условиях, ходе этого превращения, а Мартов запутывает спорное (продолжают ли действовать прежние факторы? допустимо ли отречение от старых форм? и т. д.), чтобы бесспорное выдать за предмет дискуссии!

Что власть в России XIX и XX веков вообще развивается «по пути превращения в буржуазную монархию», этого не отрицает Ларин, как не отрицал этого до сих пор ни одинвменяемый человек, желающий быть марксистом. Предложение заменить прилагательное буржуазный словом плутократический неверно оценивает степеньпревращения, но принципиальноне решается оспаривать, что действительный «путь», путь реальной эволюции состоитименно в этом превращении. Пусть попробует он утверждать, что монархия 1861—1904 годов (т. е., несомненно, менее капиталистическая по сравнению с современной) непредставляет по сравне-

О СОЦИАЛЬНОЙ СТРУКТУРЕ ВЛАСТИ 197

нию с эпохой николаевской, крепостной одногоиз шагов «по пути превращения в буржуазную монархию»!

Мартов не только не пробует утверждать этого, а, напротив, «присоединяется» к В. Мирову, который, возражая Ларину, ссылается именно на буржуазный характер вит-тевских реформ, а также реформ 60-х годов 90!

Пусть судит теперь читатель о «ловкости» Мирова и Мартова. Сначала они повторяют против Ларина те доводы, которые полтора годатому назад приведены были «правоверными» против ближайших друзей, единомышленников и коллег Мартова и Мирова, — а потом они уверяют читателя, что «схемы» Ларина и «правоверных» одинаковы.

Это не только образец литературщины против политики (ибо политика требует оформленных прямых ответов, а литераторы часто ограничиваются говорением кругом да около), это образец принижения литературы до буренинщины.

Приведя цитированные выше слова Ларина о том, что «если ничего не изменилось и т. д., то остается только бороться с ликвидаторами», Мартов отвечает ему:

«Мы до сих пор думали, что наши задачи определяются социальной структурой общества, в котором мы действуем, а формы нашей деятельности определяются, во-1-х, этими задачами, а во-2-х, политическими условиями.Социальная природа власти поэтому непосредственного(курсив Мартова) отношения к определению наших задач и форм деятельности не имеет».