Обнажили мечи. Сошлись. Ура! Все навыки сохранились. Туробой, кстати, владел мечом очень прилично. Намного лучше побежденного мной варанга. Но, все же, без ложной скромности, послабее меня. Бились в полную силу, но аккуратно, чтобы не поранить друг друга. С потом выходили остатки хмеля. Исчезла тяжесть от переедания. Меня опять охватило чувство восторга и всемогущества. Меч в моих руках пел песню боя. Удар, уклон, отбив, укол — хорошо! Чувство времени было потеряно. Остановился я, поняв, что мой телохранитель совсем выдохся — тяжеловат, все же. Или я взял слишком высокий темп. Сам, кстати, только чуть запыхался. Что это — хорошая, по сравнению с Туробоем, физическая форма, или тоже проявление помощи богов? Что-то подсказывало, что последнее — даже в лучшие времена не был таким резвым.

Мой друг-слуга тяжело отпыхиваясь, подошел и одобрительно хлопнул по плечу. Было в этом жесте одобрение и признание моего превосходства. Пошли к колодцу, находящемуся во дворе храма. Умылись ледяной водой, сливая друг другу из громадной деревянной бадьи и довольно поухивая. Потом поужинали, так же вдвоем, за одним столом и я, по настоянию Туробоя, еще засветло завалился спать.

Разбудил меня он же, опять с самого ранья, аккуратно тряхнув за плечо. Проснулся я, так же, как вчера — сразу, без раскачки. Вскочил с кровати бодрый, полный сил и готовый к дальнейшим подвигам. Привычно, с удовольствием проделал разминочный комплекс. Оделся, потянулся к мечу. Туробой сделал жест отрицания. Понятно, сегодня рубки не будет. Ну да — сегодня испытание воздухом. Кажется, его обещала Валька. С сожалением повесил меч на стенку, на заботливо вбитые еще три дня назад моим другом деревянные колышки.

Вышли на балкон. На этот раз площадь была безлюдна. Абсолютно. Видно, весь народ ждет где-то в другом месте. Надеюсь недалеко. Туробой свернул налево, обходя храм и направляясь по улочке, ведущей к небольшим воротцам, или, скорее, калитке, открывающей проход к тому самому обрывистому склону холма, с впечатлившей меня еще три дня назад, пропастью. Как-то мне сразу не понравилось, выбранное Туробоем направление. А при подходе к калитке я услышал шум толпы, а потом и увидел ее, собравшуюся компактной массой, у края этой самой пропасти. Испытание воздухом, говорите. Я, как-то сразу догадался, в чем оно будет заключаться, и резко ослаб в ногах.

Друг мой, эмпат чертов, шедший немного впереди, опять просек мое смятение. Остановился, дождался, когда я походкой паралитика догоню его, пропустил вперед. Потом схватил своими ручищами за плечи и резко, до клацанья зубами, встряхнул. Как ни странно, немного помогло. Ноги, во всяком случае, подгибаться перестали. Хорошим тычком в спину, Туробой направил меня вперед. Ну да — волочить к месту испытания посланника богов, еле переставляющего от страха ноги, та была бы еще картинка. Я, все же, как-то сумел собраться, абстрагировавшись от того, что меня ждет и, сосредоточившись на том, чтобы ступать более или менее нормальным шагом. Так добрались до толпы, которая так же, как вчера послушно расступилась, освобождая коридор, ведущий к площадке на краю пропасти, очищенной от дерна и земли, так, что обнажился белоснежный известняк. В прошлое посещение я видел эту площадку, но, как-то не обратил на нее особого внимания. По дальнему от пропасти краю площадки уже были расставлены все те же, что и вчера, скамейки с сидящей на них все той же публикой. Здесь же стояла редкая цепочка воинов.

На ватных ногах я добрался до середины площадки. Здесь уже ждала Валентина. Она опять разразилась длинной речью, смысла которой уловить я был не в состоянии. Стоял рядом в полном отупении и боялся смотреть в сторону пропасти. Речь свою Валька закончила каким-то обращением ко мне. Обращением, смысл которого до меня дошел смутно. Но, кажется, она предлагала мне добровольно прогуляться до края пропасти и самому шагнуть вниз. А потом воспарить — это я, скорее, догадался. Отчаянно замотал головой: сделать это добровольно — нет уж, пусть лучше прикончат на месте. Валька поступила проще. Она кивнула воинам из оцепления. Похоже, такое развитие ситуации предвиделось. От цепочки отделилось четыре дружинника, подошли ко мне со спины и крепко ухватили за плечи — по двое за каждое. Что б уж наверняка не вырвался. Валька махнула рукой в сторону пропасти и эти четверо здоровенных жлобов потащили меня к краю обрыва. Пара секунд и я уже на краю, а под моими ногами разверзлась бездна. Дыхание остановилось. В голове запоздало ворохнулся «я-второй». Мысленно послал его по известному адресу. Потом последовал сильный толчок в спину и жуткое, знакомое по ночным кошмарам, чувство падения. Сердце, остановилось вслед за дыханием.

Падал я лицом вниз. Дно пропасти, усыпанное здоровенными обломками известняка, стремительно приближалось. К счастью, продолжался этот ужас недолго. Снова, открывшееся в небе светящееся отверстие, хлынувший оттуда радужный поток, впитывающийся в мое тело. Снова остановилось время и остановилось мое падение. Я завис на полпути ко дну пропасти, словно подвешенный на невидимом канате, впитывая радужные струи. Опять продолжалось все это недолго — буквально секунды. А потом, к моему ужасу, падение возобновилось. Черт!!! Взмолиться богам на этот раз не успел, поняв, что характер падения как-то изменился. Я продолжал падать, но немного не в ту сторону. То есть, я падал уже не на дно, а параллельно ему. Подо мной мелькали обломки, лежащие на дне пропасти, потом пронесся берег реки, сама река, заливной луг за рекой. Позвольте, кажется, это называется уже не падением, а как-то по-другому. Господи! Я же лечу!!! Не низковато? Впереди маячит холм, который я могу зацепить, если останусь на той же высоте. Как-то надо приподняться. А как? Оказалось очень просто. Нужно было просто захотеть. Я захотел и взмыл вверх. А если еще выше? Пожалуйста! А еще? Я взмыл в небо свечой. А скорость прибавить? Рот и нос забил поток, внезапно уплотнившегося воздуха. Скорость возросла в разы. Я пробил слой жиденьких облаков и продолжил набор высоты. Дикий ужас, владевший мной еще минуту назад, сменился таким же диким восторгом. Прекратив подъем, и чуть убавив скорость, изобразил несколько фигур из высшего пилотажа, как их помнил, разведя, для пущего эффекта руки, изображая ими крылья.

Уф! Хорошо-то как! Перешел в пике и нырнул под облака. Так, где тут у нас что? Ага, вот извилистая лента реки, а вон там, подальше, высокий холм с таким знакомым городком на макушке. Вон обрыв, совсем низеньким теперь кажется. На краю его кучкуется толпа людей-мурашей. У-у-у, паразиты! А если бы не сработало?

Кстати, а что теперь мне мешает улететь от всех от них куда подальше? Куда? Да хоть к тем же румийцам! Попросить у них, типа, политическое убежище! А то, что эти чертовы славы придумают на следующих двух испытаниях? Вряд ли, что-то менее смертоносное. А если с помощью богов выйдет осечка? Как тогда? Я покрутил в голове эту идею. А как же Андрюха? Что-то подсказывало, что без помощи верховного жреца, о котором тогда говорила Валька, вряд ли смогу его найти. Опять же, кто сказал, что румийцы окажутся более гуманными. А тут уже имеется друг в лице Туробоя. А, если пройду испытания, целый народ будет боготворить меня, и готов будет идти за мной куда угодно. Надо же, тщеславие, оказывается мне не чуждо. Ладно, остаюсь! Но проучить этот самый народ, все же, немного стоит.

Я перешел в пологое пике, держа направление на толпу. Прибавил скорости. Картинка, с быстро увеличивающимися людьми понеслась навстречу. В лицо вновь ударили плотные струи воздуха. Полминуты и толпа почти подо мной. Увеличиваю угол пике и направляюсь в центр толпы. Над самыми головами резко выхожу на горизонталь. Вижу разбегающийся народ. Несколько человек попадали. Злобно ухмыляюсь — поделом! Закладываю вираж, разворачиваюсь, снижаю скорость и захожу на посадку со стороны пропасти, чтобы эффектно приземлиться на середину площадки.