99. Афиняне. «Нет! По нашему мнению, не столько опасны для нас те свободные города, которые по материковому своему положению еще долго не примут мер против нас, сколько те островитяне, которые, как вы, еще нам не подвластны, или которые уже вынужденным своим подчинением раздражены. Они-то в нерасчетливости своей более всего способны ввергнуть в опасность и себя и нас».

100. Мелияне. «Если вы для удержания вашего владычества, а подданные ваши ради низвержения его готовы на столь великий риск, то мы, свободные пока, были бы подлейшими трусами, если бы не пошли на все, лишь бы избежать рабства».

101. Афиняне. «Вовсе нет, если здраво рассудить: речь ведь не о том, чтоб спорить в доблести с равным противником и не посрамить себя, а о том, как спасти себя, не противясь сильнейшему».

102. Мелияне. «Но мы знаем, что успех войны не всегда зависит от разницы сил, а бывает равнодоступнее воюющим. И для нас сразу уступить — значит потерять всякую надежду; а кто действует, у того еще есть надежда выстоять».

103. Афиняне. «Надежда — для всех утешение в опасности, но кто ее лелеет в избытке средств, тем она будет лишь во вред, а не на гибель, а кто вверяет ей, расточительнице, все свое достояние, тем она является уже в крушении, когда познавшему ее сберегать уже нечего. Не подвергайте себя этому вы, бессильные, Зависящие от одного мановения судьбы: не уподобляйтесь большинству людей, которые, имея еще возможность спастись человеческими средствами, держатся в беде за надежды, а лишась явных, обращаются к скрытым, к гаданиям, к предсказаниям, ко всему тому, что ведет надеющихся к гибели».

104. Мелияне. «Не сомневайтесь, мы и сами знаем, как трудно бороться против вашей силы и судьбы, если она будет не равно благоприятна. Однако мы верим, что божественным изволением судьба не допустит нашего унижения, потому что мы, люди богобоязненные, выступаем против людей несправедливых; недостатку же наших сил поможет союз лакедемонян, понуждаемых к тому хотя бы силою родства и чувством чести. Таким образом, решимость наша не так уж неразумна».

105. Афиняне. «Что до божества, то и мы надеемся на его благость: ведь мы не требуем и не делаем ничего такого, что противно вере людей в бога или воле их к дружбе. Ибо видим мы закон — вероятно, божеский, и уж достоверно, по всей природной непререкаемости, человеческий: кто где силен, тот там и властвует. Не мы его установили, не мы его первые применили; мы получили его сущим и сохраним вечно будущим. Этому закону мы и следуем, зная, что и вы, и другие при нашей силе действовали бы так же. Вот почему от божества не приходится нам бояться унижения. А что до лакедемонян, как они-де вам придут на помощь из чувства чести, то мы вашей простоте завидуем, но себе такой не желаем. За себя и за свои порядки лакедемоняне обычно бьются доблестно; за других же как они заступаются, о том многое можно бы сказать, но достаточно и коротко напомнить, что из всех, кого мы знаем, они откровеннейше признают приятное для них прекрасным, а полезное справедливым. Вот почему и эта ваша мысль не ведет к разумному спасению».

106. Мелияне. «Тем более мы верим, что они для собственной пользы не пожелают предать мелиян, своих отселенцев, чтобы в сочувствующих эллинов не вселить недоверия, а враждебным не оказать помощи».

107. Афиняне. «Неужели вы не думаете, что польза всегда там, где безопасность, а борьба за прекрасное и правое полна опасностей? Лакедемоняне на такое отваживаться не любят».

108. Мелияне. «А мы думаем, что за нас они пойдут и на опасности, почитая нас надежнее других, ибо мы и делом ближе к Пелопоннесу, и чувством родственнее им, а потому и верней».

109. Афиняне. «Кто идет в союзники, тот глядит не на доброжелательство зовущих, а на то, много ли они сильнее; и лакедемоняне тут даже осмотрительнее прочих — недаром, не полагаясь на собственные средства, они идут на врагов лишь с толпой союзников. Поэтому трудно думать, чтоб они к вам переправились на остров, да еще при нашем господстве на море».

110. Мелияне. «Они могли бы прислать других; а Критское море велико, и на нем сильному захватить неприятеля труднее, нежели спасающемуся укрыться. Да и при неудаче на морском пути они могут ударить по сухопутью на вас и прочих ваших союзников, до которых не доходил Брасид, 193 и тогда вам придется вести борьбу не за чужую землю, а за вашу и ваших союзников».

111. Афиняне. «Если бы такое и случилось, то и нам это не новость, да и вам небезведомо, что никогда еще афиняне ни одной осады не снимали из страха перед другими. Но мы замечаем, что обещали вы рассуждать здесь о собственном спасении, а за столько времени не сказали ничего такого, на чем можно основывать это спасение. Сила ваша — в надеждах на будущее, действительные же ваши силы ничтожны по сравнению с выставленными против вас. Велико ваше неразумие, если, отпустивши нас, вы не примете какого-либо более здравого решения. Ведь не станете же вы ввергать себя в позорные и несомненные опасности из того лишь чувства чести, которое столь часто губило людей! Ибо многие, хоть и могли еще видеть, куда их влечет, поддавались чувству чести, этому властно чарующему слову, и, пленившись словом, подвергали себя на деле добровольным невыносимым бедствиям, умножая свой позор не столько неудачами, сколько неразумием. Берегитесь этого, если вы благоразумны, и не вменяйте в срам подчиниться умеренным требованиям могущественнейшего государства, сделаться его союзниками и сохранить свою землю, уплачивая дань. Когда можно выбирать меж войной и безопасностью, не настаивайте на худшем. Лучше всех ведет себя тот, кто равному не уступает, с сильным умеет дружить, а со слабого не взыскивать. Итак, отпустив нас, поразмыслите еще и еще раз, что в руках у вас судьба отечества, что отечество одно, что вы одним решением можете погубить или сохранить его».

112. Афиняне удалились из собрания, и мелияне остались одни. Сойдясь во мнениях и высказав все возражения, мелияне дали такой ответ: «Какое решение мы приняли, афиняне, на том и стоим. Государство наше существует уже семьсот лет, 194 и мы не согласимся потерять свободу так быстро: мы попробуем ее спасти, полагаясь на судьбу, доселе божьим изволеньем нас хранившую, и надеясь на помощь человеческую. Мы согласны быть вам друзьями и не быть никому врагами; а вас приглашаем удалиться из нашей земли, заключив обоюдовыгодный договор».

113. Таков был ответ мелиян. Афиняне на это прервали переговоры и сказали: «Из такого вашего решения видно, что вы — единственные люди, которым будущее яснее очевидного настоящего, что неясное, когда оно желанно, видится вам как уже осуществляющееся, что чем сильнее рискованная ваша опора на лакедемонян, судьбу и надежду, тем вернее будет и ваша гибель».

114. Афинские послы возвратились к войску. Так как мелияне ничему не внимали, то стратеги тотчас обратились к военным действиям и стали окружать мелиян стеною, в каждом городе отдельно. Потом, оставив морскую и сухопутную охрану из своих союзников, с большею частью войска афиняне удалились, а оставшиеся продолжали осаду Мелоса.