— Тар, Лео, дайте ей подойти!

На наставника посмотрели, как на идиота, но меня к дракону подпустили.

За подбородок повернуть к себе лицом и уставиться в льдистые безумные глаза.

Все, теперь нужна ювелирная точность…

Ух-ты, а вот это уже любопы-ы-ытно!

…Как же я устала!

Тагерро ен Трроу

— Ну вот, это то, что нужно! Именно этот дракон меня подманивал конфетками! Белый, не люблю белый, но ты красивый.

И выдав сей несомненный перл, Таина просто провела рукой по волосам Шара, встала, поправила спадающую простыню, и пошла к выходу из столовой.

Слов нет, одни междометия!

А ведь начиналось все так предсказуемо…

Эх, ладно.

Вчера вечером, после того как Лин нас отправил по комнатам, я долго не мог заснуть, причем по разным причинам. И все они так или иначе касались Таины.

Эта девочка слишком неординарна и интересна, чтобы можно было просто принять её как «младшую». Сильная, волевая, любопытная, хитрая и… прямая. Да, наверное, именно прямая. Мысли Таины идут слишком прямолинейно, слишком логично, чтобы наши умы, воспитанные в реальных условиях и окружении высшего общества, были способны её понять.

То, как она работала с Лином, тоже впечатляет. Все области. От Ледяного дыхания у него на руках до не пропущенного диагноста. Это ж ведь нужна тотальная сосредоточенность, чтобы при помощи внимания, силы воли и острого желания держать в узде собственные внутренние системы. Она ведь даже магией не могла нормально пользоваться, чтобы не посбивать Лину настройки! Теперь я начинаю понимать Арли, почему он начал обучать ребенка, который ему не доверяет. Хотелось бы, правда, еще и разобрать — а хочу ли я её обучать?

И поведение Шара меня поразило. Я много помню про этого дракона, помогал ему в несметном количестве переделок, вытаскивал из самых невероятных ситуаций (как и он меня, честно говоря) и при этом ни разу не замечал, чтобы его отношение к людям хоть сколько-то отличалось от моего. Или Лина (про Лео мы скромно умолчим).

Поэтому хоть как-то объяснить происходящие с братом в последние дни метаморфозы я не могу. Пусть ему по каким-то причинам не нравится эта девочка, но грубить-то ей зачем?

Когда Шар бросился на неё через стол, я отодвинул все размышления и бросился спасать этого ребенка. Ладно, а с ней хоть что такое? Видит же, что дракон явно невменяем, зачем его дразнить?

Я как раз прикладывал все доступные усилия, чтобы помочь Лео удержать брата, когда она к нам прицепилась. Боги великие, да Шар ведь от неё сейчас только пятно на стенке оставит!

Мы с Лео переглянулись и подпустили девочку к дракону ближе, ровно настолько, чтобы она могла заглянуть ему в глаза.

Невероятно, но факт: как только девочка зацепила взгляд Шара, он перестал вырываться. Секунда, минута, десять… я не знаю, сколько это длилось или какую магию Таина использовала, но когда она встала и так нестандартно попрощалась, на лице нашего штатного дракоши мысли приобрели явный разумный оттенок, хотя и грозились перейти в нецензурный диапазон.

— Все, успокоился? Больше не будешь прыгать на больных деток? — это Лео пытался пошутить, получилось у него плохо, только Арли начал истерично хихикать. Бедолага, для него эта неделя еще веселее, чем для нас!

— А…

Шар открыл рот, вероятно, чтобы дать ответ, и в этот момент его мысли приобрели достаточную ясность, чтобы на лице проступил ужас, в продолжение вышло ну очень экспрессивным (читай, матерным).

Да уж, теперь понять бы, все-таки, что это было. Для этого посмотреть на Арли… и прийти к выводу, что он нам не помощник — бледный, как смерть, руки дрожат, глаза протирают одну точку.

— Лин, приведи Арли в порядок, нам надо поговорить, — мысли Лео текли в ту же сторону.

— Ты правда думаешь, что он знает? — вопрос по мыслесвязи.

— Если не знает он, то знает его ученица. А я бы, на её месте, сейчас не очень нам доверял.

— Логично.

Время, ушедшее на приведение в порядок наших двоих пострадавших (узнать бы еще, от чего пострадал дракоша!), можно было бы потратить с большей пользой, но за неимением вариантов, пришлось отпаивать Арли успокоительным, а Шара — вином.

— Арли, извини, я опять не знаю, что это было, — у Шара приступ раскаяния. Это я уже утром слышал. Что-то новенькое есть?

— Ничего, ты не виноват.