Я встал, не спеша закурил сигарету и прошёлся по комнате.

— Я ничего не обещаю, — проговорил я, стряхнув пепел на ковёр. — Всё будет зависеть от обстоятельств. Я не хочу без надобности проливать кровь родственника, пусть даже это кровь от крови твоей. Однако…

Я умолк, почувствовав, что поблизости кто-то оперирует силами Порядка, стараясь преодолеть блокирующие чары. Этот «кто-то» действовал с предельной осторожностью, но я был начеку и не позволил ему застать меня врасплох.

Вызвав Образ Источника, я предусмотрительно отступил к стене. Бренда опрометью вскочила с кресла и в два шага оказалась рядом со мной, сжимая тонкий, плотный пучок Формирующих.

Наше ожидание длилось недолго, и вскоре посреди комнаты материализовались три фигуры. Две из них были точными копиями Агнца, который посетил меня в Сумерках Дианы. Между ними, гадко ухмыляясь, стоял высокий темноволосый человек. Его скуластое лицо было более молодой и гораздо более злой версией лица Александра.

— Привет, папа! — произнёс он, быстро взглянув на своего отца. — Вижу, тебя повязали. Не беда, сейчас мы поможем тебе — только сперва разберёмся с этим прислужником дьявола.

Харальд, сын Александра, в упор посмотрел на меня и сделал еле заметный жест рукой. Повинуясь его приказу, один из Агнцев обрушил на нас мощное изолирующее заклятие. Я встретил его контрзаклятием — тем самым, которое диктовал полчаса.

На первый взгляд, мои чары не подействовали. И на второй, казалось бы, тоже. Мой Образ и Знаки Янь Агнцев улетучились, а Бренда утратила связь с Формирующими. Вокруг нас в радиусе нескольких миль установилась область недоступности к внешним источникам силы.

— Вот ты и попался, дядя Артур, исчадие ада! — с мрачной торжественностью произнёс Харальд, глядя на меня не просто с ненавистью, а с иступлённой ненавистью религиозного фанатика. — Теперь не уйдёшь. Ты, небось, думал, что раз убил одного Агнца, то и дело с концом? Ан нет! Бог любит троицу.

— Ты же отрёкся от Троицы, — напомнил я ему. — И принял Митру.

— Это мелочи, — отмахнулся Харальд. — Когда я ближе познакомился с Господом, то понял, что митраизм — такой же обман, как и христианство. Бог един, и он Порядок, а всё остальное от лукавого. Отец долго пичкал меня байками про этого еврея-отщепенца, Иисуса из Назарета, потом Амадис травил мне всякую туфту о Митре, но наконец я прозрел и понял, что истина в самом Порядке. В нём и только в нём. А ты служишь Сатане, Артур. Поэтому должен умереть.

— Харальд, безумец! — подал голос Александр. — Что ты делаешь? Опомнись! Порядок не Бог, это лишь часть Вселенной, сотворённой Всевышним, который стоит над всем мирозданием. Порядок так же бренен, как и Хаос, как и…

— Замолчи, отец! — строго перебил его Харальд. — Не богохульствуй! Порядок само совершенство, и не смей равнять его с нечистым, безобразным Хаосом. Надеюсь, когда-нибудь ты последуешь моему совету, пойдёшь со мной и посмотришь на истинный лик Господа — грозный и прекрасный. Тогда ты прозреешь и покаешься. Господь милостив, он простит тебя.

Мне стало по-настоящему жутко. Агрессивный фанатизм Харальда превзошёл все мои самые мрачные ожидания. Он напоминал мне моего отца Утера в худшие дни его жизни, когда тот, находясь в состоянии жестокой депрессии, принимался мечтать о повсеместном торжестве идеалов Порядка. Но если у Утера были строгие моральные установки митраизма, не позволявшие ему всерьёз помышлять о воплощении своих грёз в реальность, то примитивная первобытная религия Харальда, похоже, была начисто лишена каких-либо этических норм. Даже мой кузен Дионис, известный в Сумерках пессимист, и тот не предполагал, что Харальд так глубоко увяз в Порядке.

— Хватит, — сказал я. — Мы здесь не на теологическом семинаре. Мне надоела твоя глупая болтовня, сын Александра.

Харальд мерзко улыбнулся:

— О да, конечно! Тебе, отмеченному печатью Диавола, неприятно слышать о Господе. Ну что ж, скоро ты вообще ничего не услышишь, кроме могильной тишины.

— Осторожно, — предупредил его Александр. — Артур приготовил какую-то каверзу. Он знал, что ты появишься. Он нарочно подстроил всё так, чтобы ты появился.

— Ах так! — сказал Харальд, с любопытством взглянув на меня. — Значит, он дурак. На сей раз хитрец перехитрил себя. Он жаждал встречи со мной — и он увидел меня. Теперь его ждёт свидание со смертью. Наконец-то он предстанет перед судом Всевышнего и будет низвергнут в Хаос, где ему самое место. А я лишь рука Господня, его карающая длань.

— Остановись, Харальд! — ещё раз попытался образумить сына Александр. — Артур играет с тобой, как кот с мышью…

— Уже не играет, уже доигрался. Он лишён своего дьявольского могущества и теперь всецело в моих руках, которые суть руки Господа.